Владимир Коваленко - Крылья Севастополя

- Чем тебе тут плохо?

- Не плохо, но… зря время теряем. Херсонесцы, видишь, какие дела творят, а мы здесь круги по воде пускаем… Будто в кусты спрятались.

Он хотел, видимо, еще что-то сказать, но тут какой-то шум отвлек наше внимание: гул - не гул, свист - не свист, а именно возникший где-то в облаках и все нарастающий шум.

- Что за черт! - только и успел сказать Яковлев. И в этот момент мы увидели самолеты: шесть Ю-88 вынырнули из облаков с юга, с той стороны, где бухту от моря отделяет только узкая полоска земли. Они шли на крутом планировании, шли прямо на бухту Круглая, их тупые носы были направлены, казалось, прямо на нас. Но затем вдруг «юнкерсы» круто развернулись вправо, вдоль восточного берега бухты, и от них начали отделяться черные капли бомб.

- Мастерские! - крикнул Яковлев.

Да, на той стороне бухты размещались авиаремонтные мастерские - единственный, пожалуй, военный объект в районе бухты. Прежде он ни разу не подвергался бомбардировке, а теперь вот, воспользовавшись густой облачностью, фашисты подкрались незаметно и с небольшой высоты, с крутого планирования сбросили бомбы. Сильные взрывы, один за другим, сотрясли воздух, вверх, почти до облаков, взметнулся огромный столб черного дыма - это взорвалось бензохранилище, дождь камней - больших и малых - засыпал бухту. Отбомбившись, самолеты так же внезапно исчезли. Мы переглянулись и, не [84] сговариваясь, кинулись к мастерским, над которыми все еще медленно оседала пыль.

Прибежав, увидели страшную картину: дым, гарь, огонь, рухнувшие перекрытия корпусов, крики, стоны, кровь…

Незадолго до налета в мастерские прибыли командующий ВВС ЧФ Н. А. Остряков и заместитель командующего ВВС ВМФ Ф. Г. Коробков, зашли в ангар, где стоял недавно отремонтированный истребитель, осмотрели его, собирались выходить. И в это время раздался свист бомб. Крупная фугаска, не менее 500 килограммов, взорвалась прямо у входа в ангар, чудовищной силы взрывная волна ударила в стенку ангара, словно бумажную, смяла, скомкала ее, железной тяжестью обрушила на людей.

Николай Алексеевич Остряков лежал на боку, правая рука под щекой, левая - откинута в сторону, кожаный реглан был распахнут, на синем кителе выделялась белоснежная полоска подворотничка. Еще желтизна смерти не успела коснуться его лица, казалось, что 34-летний генерал погружен в сон, но мы знали, что сон этот - вечный.

В это трудно было поверить. Только вчера он на своем краснозвездном «яке» поднимался в воздух, ходил с неизменным своим ведомым Николаем Александровичем Наумовым «по большому кругу», как называли они полет над передовой, только минувшим вечером поздравлял пикировщиков с отличным выполнением задания, а теперь вот лежит спокойный и безучастный ко всему…

От взрыва бомбы погибли и генерал-майор Коробков, начальник мастерских, главный инженер… Еще не прибыла спасательная служба, машины медицинской скорой помощи находились где-то на полпути из города, но у ангара их помощь уже была не нужна…

Еще более трагическую картину увидели мы на месте самолетного цеха. Огромная бомба взорвалась прямо у его стен, железобетонный арочный потолок, не выдержав, всей своей тяжестью обрушился на цех. Выйти никто не успел: вторая смена только приступила к работе, все стояли у станков, когда раздался страшный грохот. Даже воздушную тревогу объявить не успели. Через проломы в бетоне слышались стоны, призывы о помощи: между станками еще оставались живые люди, но как приподнять, сдвинуть многотонные конструкции?

В моторном цеху перекрытие тоже рухнуло, но оно было легким, при падении и ударе рассыпалось, и здесь [85] спасательные работы шли успешнее. Баграми, обломками арматуры, просто руками растаскивали доски, бревна, толь, извлекали людей - раненых, контуженых, а то и вовсе невредимых. Были, конечно, и мертвые. Много мертвых.

Мастерские были разрушены полностью.

Мы возвращались в «Омегу» подавленные. Яковлев с болью в голосе сказал:

- Лучше бы они, гады, промахнулись - ударила по другому берегу Круглой…

Я промолчал: на другом берегу Круглой стояла «Омега», ясно, что Константин Михайлович имел в виду.

Мы еще не дошли до «Омеги», как снова раздались взрывы: на этот раз бомбили аэродром Херсонесский маяк. Позже стало известно, что пострадал всего-навсего один капонир, в нем сгорел истребитель Як-1 - «ястребок» Острякова.

Странный каприз судьбы! Будто самолет не захотел и одного дня жить без своего хозяина.