Кирилл Голованов - Катерники

В огне разрывов, в фанерной рубке, под градом стальных осколков старший лейтенант Шленский не потерял терпения. Он дождался, пока торпедный катер описал полный круг и мостик вражеского транспорта снова стал приближаться к прорези торпедного прицела. Успенский тоже сумел справиться с нервами и неожиданно для противника вновь вышел на боевой курс.

- Вот теперь: залп! - крикнул ему Шленский.

«Торпеды попали по транспорту, - писал потом в боевом донесении командир авиазвена лейтенант Кириченко. - Транспорт после пяти-шести минут затонул. Из воды торчали одни мачты. После атаки я навел 114-ый на свои катера, которые поджидали его».

Андрей Малякшин едва дождался, когда моторы катера, сбросив полные обороты, заговорили без надрыва, по-походному. Теперь можно было перекачать остатки горючего из трех баков в один и поднять, таким образом, уровень бензина, чтобы вернуть двигатели на режим самообеспечения.

Часы показывали 07-01. Бой вместе с прорывом и отходом занял всего полчаса, но Андрей вымотался, будто работал, как дедушка, волжским бурлаком. Он еще не знал, что все юнги получат за этот бой по ордену Отечественной войны, а старшине их достанется только медаль. Скорее всего, новый командир не позабыл своего ужаса от перебоя в моторах накануне атаки. Там наверху не было видно, что старшина первой статьи Малякшин почти всерьез сдержал обещание «ногтями крутить винты».

«Медаль так медаль, - скажет Андрей Дмитриевич Малякшин много лет спустя. - Мы воевали не за награды. Но я горжусь этой медалью Ушакова больше, чем всеми своими орденами».

Через тринадцать минут после атаки ТКА-114 дружный грохот автоматических пушек известил о том, что бой еще не окончился. Незадачливый Павел с серьгой, заправив моторы катера смазочным маслом, бросился в одиночку догонять остатки конвоя. На что он рассчитывал?

Наверное, хотел искупить в бою гибель своего командира, старшего лейтенанта Виктора Лихоманова, и членов его экипажа. Но только младший брат знаменитого аса так и не понял, что без взаимодействия, нахрапом ничего хорошего не получится. ТКА-213 попал в огневые клещи двух групп «егерботов» и вряд ли выбрался из ловушки, если бы не помощь с воздуха наших истребителей. Павлу помогали все, а он никому не помог и потому ничего не добился.

Четыре катера ударной группы Федорова потопили три транспорта и тяжко повредили один. Конвой противника перестал существовать потому, что охранять стало нечего. Федоров, ожидая вспышку бессильной ярости, построил катера ромбом для удобства отражения воздушных атак и не ошибся. Всю дорогу до Пумманок в небе полыхал бой. Истребители прикрытия сбили трех «мессеров» и одного «фокке-вульфа», катерный стрелок краснофлотец Колесников метким, отсекающим огнем предотвратил гибель одного из наших самолетов, а другого летчика спасли, подобрав из воды. Катерники и летчики отлично понимали друг друга. У них сложилось подлинное боевое взаимодействие.

12- 13 октября 1944 года

Осень наступила рано. Сутки перекосились: тьма, разбухая, ежедневно отхватывала большие куски. Солнце моргало из-за туч, между восходом и закатом, сидя меж них, как в траншее. Землянки сочились и хлюпали. Накануне сквозной ночи настроение у людей редко бывает хорошим. Однако осенью 1944 года в Заполярье все ждали еще чего-то, кроме первой метели. Никто ничего не обещал, но Москва то и дело салютовала победителям. Сокрушительные, огромные по масштабам удары под Ленинградом, на юге, в центре линии фронта приносили уверенность в том, что близится очередь и крайнего правого фланга.

1 октября командующий Северным флотом подписал приказ на операцию «Вест». В переводе на русский «вест» означает «запад», а что скрывалось за документами под таким названием, тогда знали в полной мере лишь несколько человек наперечет. Суть многочисленных схем, цифр и разрисованных карт короче всего была выражена в хмурой шутке одного из офицеров:

- Ну, «апостолы»! - сказал он. - Есть возможность сотворить чудо. В самом деле, разве не чудо подняться в атаку, если каждую минуту, в каждый метр фронтовой земли попадало пять пуль. И не земля это была, а сплошной камень или сплошное болото.

Разве не чудо штурмовать горный хребет с почти отвесными кручами высотой с многоэтажный дом? И хребет этот за три года стал крепостью, где через каждые девять метров нацелились из бетона пулемет либо автоматическая пушка.