Михаил Булавин - Боевой 19-й

Так как Мамонтов свернул в сторону, двигаясь на Козлов, и, очевидно, попытается занять Тамбов, комендант приказал артиллерийскому дивизиону и пехотной школе занять позиции к западу и северу от Тамбова. Коммунистической роте было приказано расположиться за железнодорожной станцией и в этом же направлении всемерно оборонять железнодорожный узел и прикрывать эвакуацию. Другим частям — занять позиции с южной стороны города, установив между частями и советом укрепрайона тесную связь.

Уезжая на вокзал, Паршин чувствовал себя немного успокоенным. На самом деле, совет укрепрайона действует самостоятельно, и Филатов, пожалуй, прав. Но когда он подъезжал к станции, тревога вновь охватила его. Если коммунистическая рота будет прикрывать только эвакуацию, значит город намечено сдать противнику. Все операции, видимо, сводятся к тому, чтобы по возможности 1задержать врага, выиграть время и эвакуировать город, а там — хоть трава не расти.

Оставив один взвод на станции, Паршин с двумя другими занял позиции за железнодорожным узлом, рядом с пехотной школой и связался с артиллерийским дивизионом.

Теперь оставалось ждать новых разведывательных данных о движении врага и быть начеку. От нетерпеливого ожидания Паршин потерял правильное представление о времени. Казалось, что день давно уже начался, а было только утро. Паршин бесцельно брел по междупутью и думал о том, что с Надей встретиться нужно обязательно сегодня, так как завтра, может быть, будет уже поздно.

«Но где ее сейчас найдешь?»—думал он и жалел, что не зашел в горком комсомола.

В городе нарастала тревога. Надя видела, как вчера вооружались ее молодые товарищи, пополняя отряды, и веселые, беззаботные ребята превращались сразу в серьезных, подтянутых солдат. Она волновалась за них, и от мысли, что сегодня или завтра Петр Паршин поведет их в бой, у нее замирало сердце.

Надя видела врагов не раз. Это были тайные враги и внешне ничем не отличались от других людей. Неузнанные, они ходили, жили и даже работали где-то рядом с- нею. Война с ними была сложная, тонкая и скрытая. Но вот явных врагов, идущих открыто, большими массами, с оружием в руках, ей видеть не приходилось. Когда она услышала о движении казаков на Тамбов, ей захотелось самой взять винтовку и рядом с товарищами идти защищать город. Наде казалось это настолько простым, ясным и необходимым делом, что она решила сказать об этом Петру Паршину.

Подходя к горкому комсомола, Надя встретила свою подругу Феню, бойкую и очень милую девушку с постоянно смеющимися черными, как смородинки, глазами.

— Наденька! Ты куда это так разлетелась?

— В горком, — ответила Надя.

— Я только оттуда, — быстро заговорила Феня. — Мне сказали, чтобы я, ты и другие товарищи немедленно шли в штаб батальона особого назначения к какому-то товарищу Чернову. Как ты думаешь, зачем это? — спросила Феня.

— Не знаю, — пожала плечами Надя. — Может быть, хотят направить с эвакуационным имуществом, — разочарованно проговорила она. — Я хотела бы остаться здесь, в обороне.

— Да?! — воскликнула Феня и тотчас же согласилась с нею. — В самом деле, ехать куда-то...Я хотела бы тоже что-нибудь делать здесь. Ведь мы можем принести пользу.

— А ты не боишься оставаться?

— Я? .. — Феня с упреком посмотрела на Надю и ответила: — Нет... только, может быть, немножечко. Пойдем, там узнаем.

Когда они пришли в штаб батальона, там был только один Чернов. На полу стояли ящики с упакованными в них делами. В большой комнате стоял стул и стол с телефоном. Работник чека-Чернов, молодой человек лет двадцати пяти, в распахнутой кожаной тужурке стоял, склонившись над столом, нервно крутил махорочную вертушку, смотрел на исписанные листки бумаги и одновременно разговаривал по телефону.

— Это и есть, что ли, товарищ Чернов? — спросила Феня, присаживаясь на ящик.

Надя кивнула головой. ,

— Он забавный какой-то, — прошептала Феня. — А что это он на нас даже не глянул?

Но Чернов, положив трубку на рычаг, закрыл дверь и подсел к девушкам.

— Здравствуй, Надежда! — сказал он дружески. Около левого глаза у него дернулся мускул.

Феня глянула на Чернова и с удивлением заметила на его голове седую прядь. Лицо его было утомленным и озабоченным. Теперь он не казался ей забавным. Он пристально посмотрел в глаза Фене. Она смутилась и отвела взгляд.