Артем Драбкин - Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом

Вывели три моих танка, дали в сопровождение роту пехоты, которая окопалась чуть-чуть впереди, развернувшись в линию повзводно. Указали направление движения и поставили задачу – на максимальной скорости врезаться в оборону противника и вскрыть его систему огня. Снаряды не жалеть.

Мы рванули. Пехота сначала ходко шла, а потом залегла под огнем. Я лечу. Смотрю, мои танки слева и справа начали отставать, танк справа загорелся. Я вырвался вперед. Огонь весь сосредоточен по мне. Вдруг удар – искры, пламя, и светло стало. Я подумал, что это люк заряжающего открылся. Кричу: «Акульшин, закрой люк». – «Нет люка, сорвало». Надо же было болванке попасть в проушину и сорвать люк. До противника оставалось метров двести, когда немцы засадили болванку прямо в лоб танка. Танк остановился, но не загорелся. После боя я увидел, что болванка пробила броню возле стрелка-радиста, убив его осколками, ушла под люк механика, вырвав его. Меня оглушило, и я упал на боеукладку. В это время второй снаряд пробивает башню и убивает заряжающего. Счастье, что я упал контуженный, а то и меня бы. Мы вместе погибли бы. Очнувшись, я увидел механика, лежащего перед танком с разбитой головой. Я так и не знаю, то ли он пытался выбраться и был убит миной, то ли был смертельно ранен в танке и как-то сумел выбраться. В кресле сидит убитый стрелок-радист, на боеукладке лежит заряжающий. Осмотрелся – кулиса сорвана и завалена осколками. Немцы уже не стреляют, видимо решив, что танк уничтожен. Посмотрел вокруг – оба моих танка горят неподалеку. Я завел танк, забил заднюю передачу и начал двигаться – опять по мне стали стрелять, и я прекратил движение. Вскоре наша артиллерия открыла огонь, а затем в атаку пошли танки и пехота, которые выбили противника. Когда вокруг стало тихо и я вылез из танка, ко мне подошел заряжающий Леоненко с танка моего взвода – нас из взвода двое живых осталось. Он матом на меня: «Вот что, лейтенант, больше я с тобой воевать не буду! Пошел ты с твоими танками! Я тебя об одном прошу, скажи, что я пропал без вести. У меня есть водительские права. Я сейчас уйду в другую часть шофером». – «Хорошо». Когда пришли и начали искать, я так и сказал: «Танк сгорел. Жив он или мертв, я не знаю». Вот после этого боя я по-настоящему стал воевать.

Правда, перед тем я где-то дней двенадцать побыл в медсанвзводе, поскольку меня контузило, шла носом кровь. А дальше опять бои… Ну, чего рассказывать-то?! Бои как бои. Сегодня удачный, завтра нет. Отошли, остановились, окопались. Командир бригады крутится, вертится, подгоняет новые танки, с одного направления на другое перебрасывает. Опять пошли. Опять тебя подбили. Опять в резерв пошел. Потом опять садишься на танк. И вот так по кругу, пока в медсанбат не попадешь или не сгоришь.

Кстати, один раз я действительно чуть не сгорел. Танк загорается когда? Когда снаряд попадает в бак с горючим. И горит он тогда, когда горючего много. А уже под конец боев, когда в баках горючего нет, танк почти не горит. Так вот, когда загорелся танк и его охватило пламя, тут не потерять самообладание – это, брат, нужно иметь большое мужество. Температура сразу дикая, солярка горит, а если огонь тебя лизнул, ты уже полностью теряешь контроль над собой. Механику почему тяжело выскочить? Ему надо крюки снимать, откручивать, открывать люк, а если он запаниковал или его огонь схватил, то уже все – никогда он не выскочит. Больше всего, конечно, гибли радисты. Они в самом невыгодном положении: слева – механик, сзади – заряжающий. Пока один из них дорогу не освободит, он вылезти не может, но счет-то на секунды идет. Так что выскакивает командир, выскакивает заряжающий, а остальным как повезет.

Выскочил, и кубарем катишься с танка. Я сейчас задумываюсь: «А как же так получается, что, когда ты выскакиваешь, ничего не соображаешь, вываливаешься из башни на крыло, с крыла на землю (а это все-таки полтора метра), никогда я не видел, чтобы кто-то руку или ногу сломал, чтобы ссадинки были?!»

Так вот где-то между Орлом и Брянском мой танк подбили, и он вспыхнул. Я крикнул «Выпрыгиваем!» и с первым же огнем начал выскакивать. Однако фишка ТПУ была плотно вставлена в колодку, и, когда я оттолкнулся и полетел вверх, штекер не открылся, и меня рвануло вниз, на сиденье. Заряжающий выскочил через мой люк, а я уже за ним. Спас танкошлём – он плохо горит, поэтому обгорели только лицо и руки, но так, что все волдырями покрылось. Отправили меня в медсанбат, ожоги смазали мазью, а на руки надели проволочные каркасы, чтобы кожу не царапать. В дальнейшем, когда прибывали новые экипажи, я заставлял всех разъемную колодку подчищать, чтобы она свободно отключалась.