Артем Драбкин - Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом

– Как часто мылись?

– Всяко бывало. Иной раз целый месяц не моешься. А иной раз нормально, раз в 10 дней помоешься. Баню делали так. В лесу строили шалаш, покрывали его лапником. На пол тоже лапник. Собиралось несколько экипажей. Один топит, другой дрова рубит, третий воду носит. Ты заходишь мыться, тебе сразу воду подносят, намылишься, веничком еще постучат, мочалочкой потрут, обольют тебя, иногда нарочно ледяной водой. Помылся, оделся, заступаешь в наряд, другие идут. Чудесно! И никто не болел.

– Как принимали инвалидов в тылу?

– С негативным отношением я не сталкивался. Отношение было уважительное, внимательное. Помню, привезли нас в Осташков. Эшелон остановился. Нам объявили, что транспорта нет. Тот, кто может идти, пожалуйста, пешком идите, а на телегах повезут тех, кто ранен в ноги. И вот двинулись. У меня была страшная потеря крови. Только-только операцию провели. Шел еле-еле, присаживаясь на каждой скамеечке. А на скамеечках бабки сидят, судачат: «Вот немец проклятущий, все время поверху бьет. Только в голову или руки попадает».

– Экипаж был постоянный или сменялся?

– Постоянный. Менялись, только когда убьют или ранят. Иногда механиков-водителей меняли, но про это я уже рассказывал. Удивительное дело. У меня было пять танков. Каждый раз кого-то или убьют, или ранят, а мне везло. Может, потому что я Библию читал? Вот такая петрушка…

А. С. Шелемотов, 1938 год. 51-й Кяхтинский кавалерийский отряд пограничных войск Забайкальского военного округа

Родился я 24 ноября 1918 года в городе Переславль-Залесский Ярославской области. Семью мою можно назвать рабочей. В то время существовали так называемые «красные директора», и отец мой, Сергей Федорович, был как раз из таких. Образование у него было какое? Церковно-приходскую школу одну окончил, но в механике хорошо разбирался. А в то время многие даже читать и писать не умели. Вот и работал мой отец директором на городской фабрике «Красный вышивальщик».

Правда, несмотря на должность отца, мы не отличались от своих сверстников, а то и беднее выглядели. Дело в том, что семья у нас была очень большая. Тринадцать детей! Так получилось. У матери моей, Прасковьи Алексеевны, уже было двое детей, когда она вышла за Сергея Федоровича. А у того от предыдущего брака также осталось восемь сыновей. Потом вместе они еще троих детей нажили.

Хорошо хоть жили мы, по тогдашним меркам, не очень тесно. У нас был большой деревянный дом с двумя пристройками, где можно было ночевать летом. Хотя и зимой не то чтобы совсем тесно было. Конечно, спали мы не по одному, как теперь, а по двое на одной кровати, а кое-кто даже на полу на матрасах. Но тогда все жили бедно. А у нас мать еще не работала, мать-героиня ведь! Ей и дома с таким количеством детей работы хватало, отдохнуть было некогда… Единственное, смогла она некоторое время походить в школу для неграмотных (причем ученицей у моего старшего брата оказалась) и там научилась немного читать и писать.

Через некоторое время страна уже подготовила кадры грамотных специалистов. Соответственно, отец стал теперь не директором, а перевелся главным механиком на фабрику № 5 «Фотокинопленка». И он, конечно, хотел, чтобы у всех его сыновей хорошее образование было, чтобы нормально в жизни устроились. Тогда это бо́льшую роль играло, чем какой-то там блат. Мой старший брат имел среднетехническое образование и работал техником на ТЭЦ фабрики № 5. Еще один из моих братьев учился в Московском горном институте (но на последнем курсе умер от осложнений после операции по удалению аппендицита), один окончил Тимирязевскую академию, еще двое – артиллерийское и автомобильное военные училища (причем эти двое братьев, окончив учебу, сразу воевать пошли). Вот и получилось, что в Великую Отечественную нас воевало семь братьев – и практически во всех родах войск, кроме авиации.

До войны многие из моих братьев также успели поработать на рабочих специальностях. И токари были, и электрики. Старшие братья постепенно разъезжались, младшие тоже уже начинали устраиваться на работу. И к моменту, когда я окончил неполную среднюю школу (младше меня было два брата и две сестры, а остальные все старше), нашей семье уже чуть полегче жилось. Да и жизнь во второй половине тридцатых годов постепенно налаживалась.