Николай Дмитриев - Брестские ворота

– Доложите обстановку, товарищ сержант, – и тоже прилёг на плащ-палатку наблюдателя, не забыв напомнить продолжавшему стоять комполка: – Вы тоже не отсвечивайте, ложитесь…

Майор примостился рядом, и тогда наблюдатель почему-то вполголоса доложил:

– Товарищ комбриг, видите вон посёлок? – сержант показал на крыши каких-то строений. – Это леспромхоз. Занят немцами. Им, видать, жарко, чуть ли не в трусах по улице шастают…

– Ясно… – Комбриг забрал у наблюдателя бинокль и сам стал рассматривать посёлок, после чего уточнил: – А что, ничего поинтересней голопузых немцев нет?

– Есть, – сержант показал правее. – Вон бугор. Похоже, у них там позиция оборудована…

– Высота 22,5, – уточнил комполка. – Удобное место.

– Удобное, – согласился комбриг и, подкрутив окуляры бинокля, принялся внимательно изучать высоту.

Когда примерно через полчаса комбриг и комполка вернулись в полковой штаб, там их уже дожидался представитель политотдела армии, который едва представившись: «Майор Авдюхин», – сразу задал вопрос:

– Я слышал, у вас тут окопы полного профиля роют. Это правда?

Ожидая упрёков за оборонные настроения, комбриг ощетинился:

– А что, это плохо?

– Наоборот, – заверил его политотделец. – Мы сами в штабе, как немцы напали, потому и отбились, что у нас такие окопы были.

– Значит, вы уже пороха понюхали? – смягчился комбриг.

– Пришлось, – как-то виновато пожал плечами майор и добавил: – Даже в окружении побывал…

– И что, вышли с боем? – заинтересовался Орлянский.

– Какое там, – махнул рукой политотделец. – Болотом, в грязи по пузо.

– Бывает, – почему-то вспомнив польский поход, согласился комбриг и спросил: – Вы к нам по какому вопросу?

– Наш политотдел озабочен морально-политическим состоянием личного состава, – чётко ответил майор.

– Вот как… – удивился комбриг. – Почему?

– Есть сведения, – доверительно сказал политотделец. – Имеют место случаи массовой сдачи наших бойцов в плен.

– Даже так? – покачал головой комбриг и вдруг заключил: – Впрочем, на первых порах это объяснимо.

– Каким образом? – удивился политотделец.

– При внезапном нападении да ещё под артогнём на открытой местности войска, как правило, впадают в панику.

– Это сначала. Но потом мы начали наносить контрудары, и всё равно, результат… – не договорив, политотделец развёл руками.

– Встречный бой, когда уверенно наступающий противник уже почувствовал своё превосходство, для наших малоопытных, необстрелянных и вдобавок в сложившейся неразберихе плохо управляемых войск изначально проигран, – убеждённо сказал Орлянский.

Такой жёсткий анализ недавних боевых действий, видимо, был внове для политотдельца, и он, не зная, что и ответить, какое-то время молча смотрел на комбрига. Впрочем, отвечать так и не пришлось, поскольку начавшийся разговор прервало неожиданное появление связного броневика, подъехавшего слабо накатанной колеёй прямо к штабным палаткам.

Боковая дверца открылась, из машины вылез коренастый капитан и, увидев стоявших недалеко командиров, прямиком направился к ним. Подойдя, как положено на три шага, он приложил руку к козырьку и хрипловато спросил:

– Вы, комбриг Орлянский?

– Да, я Орлянский, – подтвердил комбриг и, в свою очередь, уточнил: – А вы, как я понимаю, делегат связи?

Не отвечая, капитан молча полез в полевую сумку, достал засургученный пакет и протянул комбригу. Тот так же молча взял пакет, сломал печати и, достав из конверта сложенный вчетверо листок, начал читать, всё больше хмурясь по мере чтения. Потом снова свернул листок, медленно положил его обратно в конверт и с довольно легко угадываемым возмущением сказал:

– Приказано атаковать высоту 22,5 и провести разведку боем. Это что получается, мы ещё не развернулись, а нас уже в дело?

Комбриг сначала посмотрел на сразу отвернувшегося политотдельца, потом на молчаливого делегата связи, но тот только пожал плечами, а после короткой паузы всё так же сипло (видимо, умудрился даже сейчас, в разгар лета, простыть) сказал:

– Распишитесь в получении… – и протянул комбригу свою раскрытую командирскую книжку…

Шёпотом выругавшись, командир разведроты столкнул плоскодонку в воду и, прыгнув на корму, стал осторожно, так чтоб не плеснуть ненароком, загребать веслом. В носу лодчонки примостился тяжёлый «максим», и пулемётчик, впившись глазами в противоположный берег, сидя на корточках в готовности открыть огонь, сжимал ручки.