Николай Дмитриев - Брестские ворота

Хутор, возле которого расположился на «днёвку» вдребезги разгромленный полк, прятался в лесу, и сейчас через открытое окно до собравшихся доносилось вполне мирное кукареканье взлетевшего на плетень хозяйского петуха.

Сам майор, стоя возле колченого стола и опираясь одной рукой о столешницу, заметно нервничал. Все сидевшие в комнатушке отлично понимали безвыходность положения, и от того, что сейчас скажет командир, зависело очень многое.

Видимо, лучше всех понимал это и сам майор, потому, справившись с волнением и убрав руку со стола, он начал:

– Друзья! Нам предстоит нелёгкий выбор. Или мы с боем прорываемся из окружения, и, если повезёт, те, кто уцелеет, должен будет снова драться за этих… Но я хорошо знаю вас всех, а вы также хорошо знаете меня, поэтому я буду говорить открыто. Я, казак, видел прелести террора, нищеты, издевательства. Помню об истреблении казачества, депортациях, раскулачивании, расстрелах. Я всю жизнь мечтал почувствовать себя донским казаком и свободным человеком. И вот теперь мы можем наконец сбросить с себя ярмо ненавистного режима!

Майор на секунду запнулся, и тогда старшина, сидевший в самой глубине комнаты, негромко спросил:

– Как это?

– Как? – майор судорожно глотнул воздух. – Нам надо перейти на сторону немцев и сражаться с большевиками, чтобы наша с вами родина смогла наконец избавиться от ужасов большевизма.

В комнате повисла гнетущая тишина, ни возгласов одобрения, ни возражений не было. Все напряжённо думали, и тут, нарушая всеобщее молчание, присутствовавший здесь же замполит негромко заметил:

– В конце концов нам всегда говорили, что немецкий пролетариат не будет воевать с нами, почему же мы должны воевать с ним?..

По комнате прошёл некоторый шелест, и, поняв, что его пока что молча поддерживают, майор предложил:

– Я думаю, больше говорить не о чем. По-моему, нам сейчас следует разойтись и пока ещё есть время переговорить с теми, кому вы верите. Если к нашему предложению отнесутся хорошо, будем действовать…

Как, собственно, собирается действовать майор, никто не спросил, все, бывшие на совещании, за исключением задержавшегося замполита, поднялись с мест и вышли из комнаты. Оставшись с глазу на глаз со своим замполитом, комполка какое-то время молча стоял у стола, а потом глухо спросил:

– Осуждаешь?..

– Нет, – коротко ответил замполит и неожиданно добавил: – В конце концов у немцев тоже социализм, только малость другой…

– Ну, дела… – майор стукнул по столу кулаком и быстро спросил: – Как думаешь, примут нас немцы?

– Принять-то примут, – вздохнул замполит, присаживаясь к столу. – Вот только как дальше будет?

– Ну, в плену я сидеть не собираюсь, – резко, явно отвечая своим мыслям, сказал комполка. – Хочу принять участие в вооружённой борьбе с большевизмом. Думаю, немцы не дураки и разрешат нам сформировать добровольческий казачий полк для войны на их стороне.

– Может, оно и так… – замполит побарабанил пальцами по столу. – Пожалуй, если немцы и впрямь пойдут на такое, можно надеяться и на широкое антисталинское движение…

– Широко мыслишь, – криво усмехнулся майор и коротко бросил: – Ладно, пошли, закругляться будем…

На лесной поляне косо вытянулся неровный строй. Усталые, измученные бойцы стояли «вольно» и напряжённо ждали, что скажут им командир и замполит, только что вышедшие из приткнувшейся к деревьям убогой лесничувки [45].

Майор, шагавший первым, остановился перед строем и, не подавая команды «смирно», хрипло выкрикнул:

– Товарищи!.. Вы храбро дрались, но сейчас вы знаете, что немцы нас окружили. У нас нет патронов и нет продовольствия. Поэтому я принимаю решение выходить мелкими группами. Уходить немедленно.

Майор как-то сник и, не подавая команды «разойдись», отошёл к стоявшим чуть в стороне командирам. Бойцы какое-то время растерянно молчали, потом зашумели, строй сам по себе распался, и сразу стало заметно, как одни, не мешкая, уходили, скрываясь за деревьями, а другие, видимо, не зная, как поступить, всё ещё топтались на месте.

Какое-то время комполка ещё стоял неподвижно, а потом резко повернулся и зашагал по едва накатанной колее, шедшей к лесничувке дороги. За ним почти сразу последовала вся группа командиров, к которой присоединилась и часть бойцов.

Все, шедшие сейчас с майором, шли молча, каждый погружённый в свои мысли. А кругом тихо шумел лес, дорога становилась всё накатаннее, и было ясно, что совсем скоро она выведет на магистраль, по которой уже наверняка движутся немцы…