Борис Орлов - Судьба — солдатская

Мороз не ослабевал, продукты, забранные Чеботаревым у старосты, таяли. И Батя решил, поскольку большинство бойцов стали на ноги, возобновить поход.

И они пошли отрядом дальше. К вечеру повстречался им армейский отряд человек в двести во главе с Уполномоченным областного штаба партизанского движения, который жил в землянках, сохранившихся еще от дезертиров времен гражданской войны.

Перед ужином парились в баньке. А после ужина слушали радио. На радостях, что снова слышат голос родной Москвы, жались к приемнику. Батя подставлял все к прихваченному морозом уху полусогнутую ладонь — а и так стояла мертвая тишина, в которой голос диктора, сообщавшего о положении на фронтах и вести о жизни советских людей, слышался ясно.

Перед сном Батю и Чеботарева вызвал Уполномоченный.

В штабной землянке Уполномоченного и жили, и совещались, и даже держали скудные продовольственные запасы. Когда Батя и Чеботарев вошли в нее, там допрашивали гитлеровца. Немец почти ничего не знал, и его вскоре увели. Переводчик в углу землянки стал помогать бойцу молоть на ручной мельнице рожь.

Уполномоченный, пригласив Батю и Чеботарева к столу, рассказал, где его отряд перешел линию фронта, направляясь в рейд по тылам врага. Очень кратко он перечислил задачи своего отряда. Оказалось, ему было поручено установить связь с партизанскими отрядами, действующими на временно оккупированной немцами территории Ленинградской области, выяснить их нужды, боевые возможности. Он должен был по-настоящему наладить в прифронтовой полосе партизанскую войну против гитлеровцев, направить действия партизан на блокаду железнодорожных и шоссейных дорог, по которым немцы подвозили к осажденному Ленинграду живую силу, технику, боеприпасы и продовольствие. Кроме этого, его отряд и сам вел активные действия против врага.

Рассказав о своем отряде, Уполномоченный стал спрашивать Батю о лужанах. Наносил все на карту. В конце совещания он остановил на Чеботареве холодный взгляд и, подумав о чем-то, спросил:

— Давно в партии?

Чеботарев смутился. Опустив в земляной пол глаза, тихо ответил:

— Комсомолец я… В партию только хотел вступать… в полку… да отбился от него, не успел.

— Что же это у вас получается? — сказал Уполномоченный, обращаясь к Бате. — Комиссар и — комсомолец. — Потом спросил: — У вас что, коммунистов нет?

— Мы все коммунисты тут, — насупившись, ответил Батя через минуту, а потом строго посмотрел на Уполномоченного и добавил: — Этот ли или кто другой будет комиссаром — все одно. Важно, чтобы не терял своего лица, людей примером увлекал да голову имел.

Надолго установилось молчание. Петр вспоминал, как отнекивался от комиссарства и как Батя упорно уговаривал его («Теперь кто за Советскую власть борется, тот и коммунист», — запальчиво доказывал он). Посмотрел, как переводчик в углу, нажимая на ручку, мелет рожь. Хрустящие звуки от ручной мельницы, как далекая дробь автоматов, наполняли землянку. Батя, открыв полевую сумку, рылся в ней. Петр, глядя на него, полез зачем-то в карман брюк. Наткнувшись пальцами на записную книжку Фасбиндера, тер ее корочки. Не переставал смотреть на переводчика. Мысленно говорил: «Комиссар не комиссар — одинако?.. Так и так воевать надо. — И вдруг подумал: — Лучше попросить бы вот перевести ее… Что все-таки в ней? Может, факты есть дельные?..»

Петр не слышал, когда Уполномоченный их отпустил Батя тронул Чеботарева за плечо:

— Пойдешь или так сидеть и будешь?

— Пойду, — машинально проговорил он уже в спину выходившему из землянки Бате, а сам неторопливо направлялся к переводчику — мельницу крутил сейчас боец. Подойдя, сказал ему, показывая книжечку:

— Тут… — мялся он. — Вот… перевести бы… Что тут?

Переводчик, взяв записную книжку, смотрел на вытисненный золотом по темно-коричневой мягкой коже фамильный герб — голова рыцаря в шлеме с надвинутым на лицо забралом, под ней два перекрещенных меча на щите, и все это в лавровых ветках.

— Довоевался, — очень серьезно проговорил, поглядев на Петра, переводчик. — Птица по всему значительная. — И возвратил книжечку. — Освобожусь и забегу к вам. Переведем.

На двор Чеботарев вышел немного погодя. Неподалеку отдавал какое-то распоряжение Семену Батя. Посмотрев на них, Петр неторопливым шагом направился к себе в землянку спать.

На следующий день он и Батя до полдня подсчитывали, сколько осталось у них в отряде продуктов и хватит ли их на остаток пути.