Сьон Сигурдссон - Скугга-Бальдур

Он кувыркался под уклон, вертясь колесом и приземляясь поочередно то на руку, то на ногу — без единой передышки, и потерял при этом и меховую шапку, и ружье. Так крутило его довольно долго, пока он, наконец, не попал на землю одновременно обеими ногами. Тут ему удалось какое-то время противостоять лавине, но потом она снова сбила его с ног, и после этого он уже находился попеременно то сверху, то в толще лавины, иногда — наполовину, а чаще — весь целиком.

Так и летел сьера Бальдур. Во все это время он пребывал в здравом соображении и ни разу надолго весь целиком под снегом не оставался.

Метров через двести вниз по склону лавина остановилась — как раз на выступавшей на склоне горной чаше, что называлась троном Фрейи. [6] Фрейя — в скандинавской мифологии богиня плодородия, любви и красоты. Под отвесом этой чаши начинался очень крутой спуск под названием Киннар, и он уже стремительно сбегал до самого низа, до самой подошвы ледника.

Сьера Бальдур какое-то время не шевелился, приходя в себя после такого путешествия. Он слегка запыхался и покашливал — во время полета ему было толком не вздохнуть. Однако и сейчас набрать в грудь воздуха не получалось — лавина плотно сдавила его со всех сторон. Священник был полностью погребен под снегом, наружу торчали только голова и правое плечо. Он попытался поворочаться, но получилось лишь подвигать правой ступней и слегка приподнять плечо. Он чувствовал боль в левом бедре и заключил, что оно повреждено, так как нога ниже бедра онемела.

А погода была наичудеснейшая: на небе — редкие облака, с юга нежно веял легкий ветерок, а над пустынными снежными просторами парило зимнее солнце — жирное и краснолицее, как желток в вороньем яйце. Эта тишь прилетела сюда на крыльях вчерашней бури.

Вдруг по снегу пробежала тень, и через мгновение неподалеку от сьеры Бальдура приземлился ворон. Склонив на бок голову, он разглядывал застрявшего в снежной ловушке человека. Священник тряхнул головой и зашикал, отгоняя незваного гостя:

— Кыш, кыш отсюда! Непригожий ты, ищейка О́дина! [7] В скандинавской мифологии верховного бога Одина всегда сопровождали два ворона.

Но ворон был послушен не больше обычного. Он покаркал, подзывая своего тезку, и, когда сьера Бальдур снова взглянул, птиц уже было две. Они вперевалку расхаживали взад и вперед и точили клювы, а в перерывах между этим вытягивали к человеку шеи и разражались отвратительной стервятничьей распевкой:

— Карр! Карр!..

Так, попрыгивая в его направлении, они мало-помалу приближались и явно предвкушали поживу. Когда же ворон покрупнее ухватил клювом шарф сьеры Бальдура и принялся выдирать из него пряжу, священник понял, что пришло время вызволять себя из этого утеснения. После долгих торгов и препирательств с лавиной ему удалось выспорить у нее и освободить правую ногу, а чуть погодя снег отпустил и руку.

Пробарахтавшись порядочное время, большая часть которого ушла на то, чтобы швырянием снежков и угрозами держать воронье в отдалении, он, наконец, выполз из своей белоснежной могилы.

Сьера Бальдур выбрался на поверхность, однако полностью от снега еще не избавился. Пока лавина несла его с собой, снег набился между одежек и даже под них — на голое тело, и теперь, подтаяв, заструился по коже леденящими ручейками: из-под подмышек, по груди, по спине и дальше вниз — в обувку.

Священник тихо порыкивал, пока вода согревалась на его избитом лавиной теле.

Он принялся обдумывать дорогу домой. Похоже, ему нужно было держаться скального пояса, следуя на запад — до самой расселины… Или отправиться в противоположном направлении и попробовать пройти вдоль реки Мьядарау… Или…

Из-за птичьего гвалта святому отцу не удавалось удержать в голове ни единой целехонькой мысли. Вороны слонялись вокруг, корчась от голода, перекатывались на спину, каркали и колошматили по мерзлому насту крыльями.

Сьера Бальдур пригрозил им кулаком и заорал:

— Да заткнитесь вы, или я отпалю вам ваши чертовы бо́шки!

Слуги, жившие в его хуторском доме в Дальботн, знали такое средство от головной боли: они сжигали в котелке воронью голову, смешивали пепел с крепким щелоком, а мешанину затем намазывали на больное место и держали до тех пор, пока боль не утихала.

Как ни странно, на этот раз воронья парочка послушалась. Птицы вдруг враз замолкли, подпрыгнув, поднялись со снежного поля и легко, ни разу не взмахнув крыльями, слетели с края горной чаши. Там их подхватил воздушный поток и увлек за собой в голубую высь.