Иван Охлобыстин - Песни созвездия Гончих Псов (сборник)

Из первой машины вышла тучная дама неотталкивающей наружности, из второй появились двое представительных мужчин в одинаковых костюмах.

– Белла Леонтьевна Чугунова. Заместитель Фролова, – шепнул на ухо Юлию Ивановичу начальник планового отдела, – ответственная сотрудница.

Из автобуса начала выбираться разномастная публика, явно разморенная долгой дорогой.

Литвиненко шагнул навстречу Белле Леонтьевне и протянул для приветствия руку.

– Бесконечно счастливы оказанным нашему леспромхозу доверием, – начал заготовленную речь директор. – Радостно осознавать, что, несмотря на удаленность нашего скромного хозяйства, вы нашли возможность разделить нашу радость.

– Ты кто? – напрямую спросила у него Чугунова.

– Я Литвиненко, директор, – представился он.

– Чугунова, – в свою очередь назвалась высокая гостья и распорядилась: – Разместите представителей инвестора и журналистов. Всех растрясло. Далеко к вам ехать. Поближе нельзя было план перевыполнить?

Слова заместителя Фролова несколько смутили Юлия Ивановича, но он не показал виду и продолжил витийствовать.

– Мы с моими коллегами по леспромхозу с огромным удовлетворением наблюдаем за развитием родной области и от всей души желаем соответствовать высокому званию российского труженика.

– Кормить будете? – опять спросила женщина.

– Естественно! – обрадовался Литвиненко и показал на гостевую избу. – Стол накрыт.

– Тогда пошли, поедим, а потом сделаете, чего нужно, я бумаги зачитаю и поедем, – распорядилась Чугунова.

– Какие бумаги и куда поедем? – растерялся директор.

– Какие положено бумаги и поедем дорогу принимать, – на ходу уточнила Белла Леонтьевна.

Встревоженный ее настроением, Юлий Иванович засеменил следом.

Все остальные прибывшие также направились за ними.

Усилиями наряженных в крахмальные кружевные передники старшеклассниц гостей рассадили за столами и подали первое блюдо.

– Этак они быстро отстреляются. Погорим, – поделился своими опасениями Раппопорт с Жорой.

– Налить им надо, – посоветовал тот.

Старшеклассницы словно услышали его и принялись быстро разливать гостям по рюмкам водку.

– Внимание, господа! – постучал вилкой по графину Литвиненко. – По давно установившейся в нашем леспромхозе традиции хочу поднять первый тост за Президента Российской Федерации!

Игнорировать подобный тост было нельзя, и члены комиссии выпили.

– А теперь, опять же по нашей традиции, предлагаю поднять бокалы за господина Фролова! Без его мудрого руководства нам было бы гораздо сложнее трудиться и побеждать, – вновь предложил Юлий Иванович.

– Не гони, – неожиданно воспротивилась Чугунова. – Нам еще работать и назад ехать.

– Иначе никак, – не согласился с ней Литвиненко, – люди обидеться могут. Так старались, а вы сразу – ехать! Любят вас здесь.

– Вы серьезно? – хмуро переспросила Белла Леонтьевна.

– Вас что-то смущает? – внутренне напрягся Юлий Иванович, предчувствуя нехорошее.

– Вот что, директор, я сорок лет пеницитарке отдала, у меня нюх, как у камышового кота, – очень и очень нехорошо ухмыльнулась Чугунова. – Расписание меняется: мы сейчас же едем на объект, представителей инвестора и журналистов пока здесь оставим. Только не спаивайте их до соплей. Показывай.

– Ну как же это?! – окончательно растерялся Литвиненко. – А больницу новую смотреть, концерт слушать? И поесть не успели…

– Все потом, сейчас объект, – в категорической форме приказала женщина и поднялась из-за стола.

Сидящий неподалеку и слышавший их беседу Тумбалиев также поднялся и переглянулся с Раппопортом, а тот в свою очередь подмигнул Жоре. Все эти перегляды очень не понравились начальнику планового отдела. Он приблизился к Юлию Ивановичу и шепотом спросил у него:

– Неужели ничего нельзя поделать?

– Она видела нас в лицо, – сухо напомнил тот, и настроение Рюрикова резко ушло ниже ватерлинии.

Чугунова, сопровождаемая Литвиненко, Тумбалиевым, четырьмя вдумчивыми татарами из бригады Рената, Жорой и Прокопенчуком, взошла на платформу мотовоза. Литвиненко обреченно махнул, и они поехали.

Нет, Юлий Иванович не боялся, не переживал, и не раскаивался в содеянном. В душе директора стоял полный штиль. Единственное, о чем он мог сожалеть, да и то не факт, что дорогу нельзя будет прокладывать и дальше, навстречу так уместной в этих краях неизвестности и премиальным для всего коллектива. За короткий срок его директорствования ему удалось добиться того, чего добиваются лишь единицы на ответственных постах – сделать жизнь подчиненных осмысленной, поднять на невиданные высоты быт, но самое главное – поверить в себя, безотчетно, по-настоящему. И сейчас, вглядываясь в суровые, родные профили Рената, Ефима Михайловича, Жоры и остальных, он биологически переживал установившуюся между ними связь, предать которую Литвиненко, как порядочный человек, не мог.