– Почему бы и нет?! – согласился тот.
– Ура! – крикнул Пронькин и побежал в сторону склада.
– И еще… Юлий Иванович, – подняла на директора полные слез глаза Мария Глебовна, – пусто мне на земле. Что же делать?
– Я не знаю, я сам еще неделю назад про жизнь совсем другое думал, в политику, дурак, хотел, а сейчас – не знаю. Прости, – честно признался Юлий Иванович.
– Ничего, – попыталась улыбнуться девушка.
Литвиненко ласково похлопал ее по плечу и пошел прочь.
И началась новая жизнь Усть-Куломского леспромхоза.
Дисциплинированные татары Тумбалиева перекрыли все возможные подъезды к территории карантина. Трактором перекопали дороги, создали искусственные плотины на Имперке и выставили сторожевые посты с вооруженными караулами.
Смекалистые работники Машковой поляны перерезали почти все телефонные провода, обеспечивающие связь с другими населенными пунктами, провели жесткие объяснительные беседы с лесниками и продырявили днища всех частных лодок.
Дорожники бригады Прокопенчука разобрали шесть участков железной дороги, ведущих на старые вырубки, свезли все материалы к новой магистрали и продолжили строительство. Им в помощь распоряжением Литвиненко бросили всех свободных вальщиков и учащихся старших классов под надзором учителя физкультуры.
Погруженный в предлагаемые обстоятельства начальник планового отдела вместе с участковым ежевечерне наносил визиты в каждый дом по очереди и проводил доброжелательные беседы, периодически обращаясь за справкой в томик Конституции карманного формата. Жителям леспромхоза льстило подобное внимание, и они старались накрыть к приходу начальника планового отдела и участкового стол получше, отчего в леспромхозе создалась особая праздничная атмосфера. Наверное, от этого вскоре вошло в традицию возвращающихся каждый вечер со строительства магистрали дорожников, как героев, встречать всем поселком за длинными, сколоченными из воротных створок столами на площади перед клубом. Через день перед столами, прямо на свежем воздухе, усилиями клубного оркестра устраивались концерты. Только место сгинувшего в тайге Лукова занял Пронькин. Смазчик недурно уже владел банджо и смело солировал.
И что удивительно: особенного пьянства не наблюдалось, люди радовались жизни без привычных зверств и безобразий.
Подобная ситуация утешала смущенное сердце директора.
– Кися, – говорил он супруге, – не знаю, что будет потом, но сейчас я впервые в жизни чувствую пользу от своей работы.
– Все будет хорошо, Юля, – успокаивала его жена. – Тебя любят люди, дорога твоя строится, чего еще нужно?
– Смысла хочется, любимая! Смысла! А в политике его совсем нет, – припадал ей лицом на грудь Юлий Иванович.
– Смысл жизни – в ней самой, при чем здесь твоя политика?! – филосовски резюмировала Анастасия Петровна и увлекала супруга под пуховое одеяло.
Было бы наивно предполагать, что многодневная изоляция такого крупного хозяйства не вызвала тревоги в центре, и к концу первой недели у крайнего поста появился милицейский «уазик». Вовремя оповещенные наблюдателями с Машковой поляны татары, несшие на тот момент караул, быстро скрылись из виду, а навстречу гостям вышли весь измазанный зеленкой участковый и доктор Шнейдер. Издали переговорив с инфицированным коллегой и доктором, гости ретировались и больше проверок не было.
За три дня до приезда комиссии Прокопенчук забил последний костыль в шпалу двадцатого километра. К этому времени люди Тумбалиева успели отремонтировать главную дорогу, ведущую на территорию леспромхоза, а столяры-рецидивисты Машковой поляны – оградить ее от тайги живописной, резной оградой. На подъезде к Усть-Куломску поставили гостевую избу размером с железнодорожный вокзал, с двумя столовыми залами внутри, десятью спальнями и просторной финской баней. Рядом с баней вырыли небольшой пруд, обложили его камнем, заполнили ключевой водой и подогрели сварочным аппаратом.
Два дня в соседнюю столовую местные охотники поставляли дичь и ягоды. Восемь чугунных котлов во дворе безостановочно тушили мясо, четыре печи пекли пироги и хлеб, два гигантских самогонных аппарата конструкции Шнейдера, под его же бдительным надзором, гнали первоклассный «первач», который немедленно разливали по большим бутылям, заправленным на треть кедровыми орешками, полынью и хреном, после чего их тащили в прохладный подпол гостевой избы.
Утром назначенного дня на дороге появился автобус и два черных «мерседеса». Комиссию встречал у гостевой избы весь руководящий состав во главе с Литвиненко. Чуть поодаль стояли нарядные работники леспромхоза с транспарантом «Welcome amigos!»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу