Горан Войнович - Чефуры вон!

— Да что он, твой Чучич! Он там физиотерапевт!

— Он же знает Сагадина? Знает? Знает! А главный кто? Сагадин!

Ранки нам еще недоставало.

— Нашли время разговоры разговаривать! Весь район разбудили.

— Да отстань ты! Когда у тебя следующая тренировка?

— Завтра.

Радован пыхтит. Ранка психует. А я уже охренел от всего этого. От этих его Крковичей и Чучичей. Всегда ненавидел этих Крковичей, Чучичей и всяких мудозвонов. Как обычно, Радован кого-то там знает, а тот чего-то там устроит, потому что с кем-то там знаком, и все они чефуры, и все друг друга знают, и все чего-то устраивают, — а получается из этого хрен знает что. Если кто думает, что коммунизм умер, так сильно ошибается. Радован со своими Крковичами и Чучичами этот коммунизм и дальше двигают. Как там у них: ты мне — я тебе. В магазин за хлебом и то не сходишь, чтобы Радован не сказал: «Погодь, я ща Чучичу позвоню, пусть глянет, может булка какая в пекарне у Крковича осталась!» Для любой херни связи ищут, только и смотрят: кто там у нас на −ич? Потом давай выискивать, кто его знает. Если на −ич — значит, чефур, а чефура, ясен пень, знает другой чефур. Машина стиральная, скажем, у тебя сломалась, ты новую не станешь покупать, старую в ремонт не понесешь — просто позвонишь Крковичу, который знает некого Чучича, а тот тебе бесплатно починит. Сплошная халява. Чефур — чефуру. А стиральная машина через два дня опять накроется. Коммунизм оказался в полной жопе, потому что все, кто вкалывал, копейки получали. Только Радован и его Крковичи и Чучичи до этого пока не допёрли. Везде они, и их все больше и больше. Все всех знают и друг другу помогают… а если по правде — друг друга подставляют. Когда я в баскетбол пошел, опять же не обошлось без Крковича. Он типа должен был связаться с неким Чучичем в «Словане» и что-то там организовать. А все остальные просто пришли на тренировку и без проблем стали заниматься. Фиг знает, может, всё это с тех пор началось, когда они во времена Югославии приехали к чужакам, чего делать — не знали, искали, поджав хвосты, своих, чтоб помогли им устроиться: они-то ни языка не знали, ничего. Но неужели за тридцать лет нельзя было научиться хоть что-то делать без Крковича и Чучича? Мать его Тито, вот пошел бы он!

Утром я опять в лифте с той самой телеведущей с восьмого этажа ехал. Ух, я бы ее по полной! Реально клевая телка. Живьем еще лучше, чем по телику. И всегда при марафете. Шпильки, брюки в обтяжечку, а задницей виляет так, что если сзади идешь — крышу сносит. Я всегда думал, что это редкостный тупизм всякие словечки вслед отпускать. Это меня дико бесит: «Эй, малышка, давай организмами дружить!», «Девушка, какая у тебя попка аппетитная!» Конкретный тухляк. А вот чтобы что-то другое сказать, тут я полный лузер, лох в этих делах. Она в лифт входит, от нее так клево духами пахнет — а я глаза в пол и молчу… Потом, когда она из лифта, тащусь за ней и пялюсь на ее ягодицы: как они подскакивают в этих ее брючках. Вот такой он — мой любавни жи́вот [58] Любавни жи́вот — интимная жизнь (ljubavni život; серб., хорв.). . Полный трындец. Чтоб ей что-нибудь сказать или там намекнуть — это вообще без мазы, бесполезняк даже рыпаться. Я не помню, когда последний раз в лицо-то ей смотрел. Она, понятное дело, послала бы меня куда подальше, но все равно меня дико бесит, что мне слабо даже попытаться. Я прям боюсь ее. В штаны готов наложить, как только ее увижу.

Ади и Деян такие же лохи, да еще и вид у них такой, что даже рыпаться не стоит: Ади надо сперва немного подрасти, а Деяну — с прыщами разобраться. Только Ацо типа мутит с телками, да и те — какие-то чефурки-малолетки, которые ему по-любому никогда не дают, он бесится, динамит их, а они его еще потом полгода достают по телефону. А мы трое — вообще катастрофа. Ади одну только порнушку смотрит, и, по-моему, у него когда-нибудь отсохнет от этого дела, — больной тип. Всех порнозвезд знает, все время рассказывает, что да как, — задолбал, просто сил нет, только хрен его заткнешь. Хуже всего, когда начинает трындеть, как Мирсад трахает Самиру. Прям болезнь какая-то у него: рассказывает и рассказывает. Заливает он, конечно, врёт как срёт, — только меня блевать тянет, как подумаю о Мирсаде и Самире. Если б я слышал, как под ними кровать трещит, у меня бы потом точно никогда не встал. А Ади еще плетет, что Мирсад каких-то там официанток трахает и хрен знает кого еще. Паранойя полная. На фига он об этом говорит? Не семейка, а какой-то зоопарк.