Алексей Петров - Камертон

– Фавн в деле. Он или скорее оно, а может и она… Короче, он подсел на эту штуку. Ест ее каждый час, так что если бы мы задержались неожиданно на какой-нибудь планете надолго, то рискнули долететь до пункта назначения без товара. Он как орешки щелкает этот камертон, – девушка наклонила бутон цветочка, и пара капель какой-то жидкости упала ей на ладонь и словно ртуть застыли. – По пять капель каждому хватит. Она прикоснулась к светящемуся живому ковру и снова закрыла глаза. Через несколько секунд, свет загорелся и все только что произошедшие события стали казаться обрывком сновидения.

У Феонина закружилась голова, когда они начали подниматься наверх. Он шел за Анетой на автопилоте, не вникая в ее непрекращающийся словесный поток, резкая головная боль поразила его. Приступ мигрени длился недолго, но этих небольших порций боли хватило его нервной системе чтобы «перегореть». Ему захотелось прилечь на диван и отключится.

– Я же рикала тобе! Нужно было тебе секать меня в каюте. Ты дойдешь вообще?

– Нй-ен-ситим се добре. Мне уже лучше. – Феонин смутно ощущал, как девушка практически тащит его на себе, словно пьяного в стельку. Хорошо, что коридор был не очень длинным.

– Идем, не оборачиваясь, делая вид, что не замечаем ее, – прошептала Анета.

Феонин издал какие-то булькающие звуки в знак согласия. Через несколько метров дверь автоматически открылась, и его пропихнули внутрь. Он ели дошел до дивана. Присев ему сразу стало лучше. Действительно, нужно было не делать лишних движений и беречь силы.

– Ты это видел? – Анета пошла в ту часть каюты, которая была оборудована под мини-кухню.

– Ты же сама сказала не оборачиваться.

Через несколько минут девушка сидела рядом, держа в руке пару пластиковых стаканчиков.

– Похоже, Барбара сегодня развлекается с Королем Лягушонком, а вовсе не со слизью, как мы подумали. Странно конечно что он там у себя так мурлыкал… Может он там по видеосвязи занимался со своими сородичами виртуальными оргиями.

– Ты их видела?

– Да. Они обнимались и двигались туда, откуда только что пришли мы. Жаль, что они нас заметили.– Анета протянула Феонину стакан. – Давай поскорее отправимся в путешествие.

– Космос в космосе. Роман в романе, – вырвалось у Феонина.

– Отлично сказано.

***

Солнечные лучи проникают в нас; меняют химию нашего организма. Жители той стороны Земного шара, на которой светило на полгода уходит в небытие знают эту аксиому. Дети тьмы начинают оживать, они больше не мертвецы, не драуги, умершие «соломенной смертью» в небоскребах, построенных из ногтей. Сознание есть сама жизнь, оно прорывается сквозь кокон анабиоза. Так приходит весна. Девушка в шелковом платье, облепленном шелкопрядами, она вальсирует посреди подснежников. Она – сама любовь; то есть синоним жизненной силы. Весна-вестница, весна – весталка! Девственница, которой боги уготовили роль Великой Блудницы!

– Она занимается этим с мертвецами! Некрофилия! – кричал Феонин. Его мысли унесли два ворона в разные уголки вселенной. Он смотрел на мир одним глазом Одина.

– Бляха-муха… Надо было тебе четыре капли. Еще одна была явно лишняя для тебя, – голос Анеты звучал откуда-то издалека.

– Ты слишком хотела втереться ко мне в доверие, – ответил Феонин и открыл второй глаз, то есть стал снова человеком в мире грез.

– Ты уснул на пару тысяч лет. Мне было очень грустно одной здесь, – призналась девушка. – Кстати где мы?

– Мы в пространстве повышенного уровня серотонина. Чисто телесное ощущение, которое мозг не может визуализировать, то есть перевести на язык понятного для сетчатки глаза ассоциативного ряда. Отсюда и этот хаос. Эта вакханалия образов.

– Поскорее бы нас немного попустило, и мы смогли выпить.

– Ландшафт вокруг нас напоминает пляж Сицилии. Такие же кактусы и выжженная земля. Редкая необычная растительность. Запахи вулканической породы.

– Еще вулканов нам здесь не хватало. Ну, что будем делать? Всемогущий Феонин? – язвительно спросила Анета.

– Что?

– Ну, ты тут в полудреме вещал о восьми мирах и великом прозрении.

– Я не помню. А долго еще у нас будут такие интенсивные галлюцинации?

Анета пожала плечами. Перед ними возникла небольшая часть ее кухни и столик, миска с конфетами, бутылка водки, прихваченная из бара и пара стаканов.

– Это видение? Или это наоборот видения исчезают? – спросил Феонин. – Какой-нибудь укуренный буддист, наверное, посмеялся бы над этим вопросом.