Игорь Рыжов - Питерский битник

Раздевшись сверху по пояс (стесняться нечего — лифчиков пока не носим), и, закатав снизу джинсы до колен, мы расположились, свесив ноги в воду, и наполовину погрузив в неё купленное, для дальнейшего охлаждения.

О, это оттягивание счастья первого глотка в молодые годы! Предвкушение удовольствия, превышающее сам кайф! Романтика, пока ещё не ставшая насущной потребностью утра, начало конца иллюзий почти любого алкоголика! Ещё прекрасен свет в конце тоннеля и Божественна музыка, которые на поверку оказываются лишь фарами и рёвом мчащейся на тебя на полном ходу электрички!

В ожидании блаженства лишь закурили по законной, и по–детски улыбнулись проплывающему мимо нас речному трамвайчику с такими милыми людьми на открытой палубе, помахав им вслед от души.

Но любое плавсредство, вплоть до брошенной в воду спички, гонит за собой неизбежную волну, а если оно ещё и на подводных крылышках! Цунами местного значения окатило нас по нательные кресты, аккуратно слизнуло наши полные банки и тихо и печально понесло их в сторону Невы.

Первым опомнился Мишель. Со страшным воплем «Стоять!!!» он пешком рванул за ними по руслу речки (там у берега по колено, в принципе).

Страшила ещё и не столь утрата содержимого, сколь потеря самой тары: это ж перспектива покупки ещё двух трёхлитровок абсолютно несъедобных кабачков, с выбрасыванием их в ближайшую помойку для освобождения полезных ёмкостей. Расход страшный: недополучение минимум шести литров искомого плюс накладные!

Догнал–таки, брат–бродяга, даже воды сверху не наплескало! После этого все пили только сидя на верхних ступеньках, омывая разгорячённые ноги до колена, и поднимая драгоценное в воздух даже при виде безобидной черепахи–плоскодонки…

…Давно уж нет «пьяных спусков». Вроде и пьяные есть, да и сами–то они никуда не делись, хоть бомжи теперь там летом ванны принимают и пьют, конечно, тоже. Тоже, да не то, да и не также, хотя…

Всегда придут другие, ничуть не мешающие сидящим там с этюдниками художникам и влюблённым парочкам потому, что и сами влюблённые. Зная, догадываясь, а, порой и не зная в кого и во что, но добрые и так не похожие на всех остальных: шебутные и спокойные, проповедники и ёрники, разные и такие одинаковые! Просто для нас — это где–то уже немножко в прошлом, сзади, чуть–чуть…

Прощайте, пьяные спуски! Я обязательно загляну сюда, один или нет, но с непременной бутылкой пива, с ним теперь уже полегче. Когда — не знаю, знаю лишь, что кто–нибудь хороший там ещё непременно появится. А значит, не зря всё!..

Представьте себе: лето, середина 80‑х. Ты приезжаешь домой с набережных, с «Треугольника» с какой–либо юной герлицей.

Вы слегка пьяны и очарованы друг другом на эту дивную, и так затянувшуюся Белую Ночь.

…Утро. Хочется сказать ей что–нибудь хорошее, одновременно не посылая её на х..й. Да она и так всё знает сама, и нисколько не обижается…

Сами собой рождаются вальсирующие строки:

С цветами вообще веселуха полная! Мы с Трёх углов через Медного всадника обычно домой возвращались, а перед ним на решётке всегда такие залежи силоса наблюдались!