Игорь Рыжов - Питерский битник

Беда, коль провалился в люк,
Мудак, и в никуда летишь…
С годами женщину люблю
Всё больше лишь по памяти.
Всё помню: где и что, зачем..
Забыл — спрошу у Windows'а.
Исполнить — в этом суть проблем.
Желаний — ниже плинтуса.
А может, я не виноват,
Идем одними тропами?
Одни уж на двоих слова,
Стареем просто оба мы?
Истерлась бытом красота,
Сошлись углы и трещины.
А может, женщина не та,
Иль я не тот у женщины?
И лишь от сопричастия
Все мысли безобразные?
И нам нужны для Счастия
Колодцы просто разные?
И не была печальна бы
Жизня с ее закрутами,
Коль шли бы изначально мы,
Но разными маршрутами?
Чтоб Там переиграли бы,
Ну так, чтоб приколоться!
И нас с тобой направили
По разным, по колодцам…

Эх, пожрать бы борща натощак,
Да леща к нему жаренного!
Только нет в моём доме леща,
И на борщ ни черта не затарено.
А ведь есть у народа борщи!
У Киркорова и китайца.
И шкворчат в сковородках лещи,
Масло в стороны разлетается.
Друг степей пусть не варит борща —
Грустно: минус свеклы культивации.
Да и чукча не жарит леща,
Нет леща — вот и нет мотивации.
Ноги в руки, иди и ищи:
Темнота, ночь, сугробов стойла.
Снятся, суки, борщи и лещи,
Да и та, чтобы их сготовила.

Хочется женщину светло–зелёную,
Женщину цвета с грядки гороха.
Кислую, сладкую, сложносолёную,
Можно и гадкую, летом — неплохо.
Я не хочу её в плане соития:
Скучно и грустно, жара и не время.
В жизни ведь есть и другие события —
Пищи, допустим, с утра сотворенье…

Вот и тело подоспело,
Незнакомое ещё.
Говори, чего хотело,
Накормлю тебя борщом.
Я люблю, когда ночами
Кто–то запросто зашёл,
И готов кормить борщами,
И готовлю хорошо.
Ведь когда повсюду стужа,
Окна лентами трещат,
Кто–то очень–очень нужен
На бутылочку борща!

Мне свинарник достался в наследство,
Не в Селятино, не в ебенях.
Я люблю поросятинку с детства,
А наследство боится меня.
Значит, чует лихую кончину
На той даче под финским ножом.
Плачет свински и небеспричинно.
Мрачно время свернулось ужом.

Я трупы ем ещё при жизни:
Другие после мой съедят.
В еде я, в общем, не капризный —
Вредил себе и жил, вредя.

Кролик, тушённый с капустой
И рисом, вполне ничего.
Но как–то без кролика пусто,
И мисочкам грустно его…

Эскулап ел эскалоп,
И скула его дрожала.
Чавкал, утирая лоб,
До отвала, в одно жало.
Резво перец и укроп
Добавлял своей десницей.
Эскулап ел эскалоп,
Тот, что срезал с поясницы
Пациента, что усоп
В муках — у него лечился.
Эскулап ел эскалоп,
Сука, и не подавился!

Я сидел на брегу Брахмапутры,
Ел я пряное с карри чапати.
И всё думал: какого же хрена
Занесло меня в те Палестины?
Я бы мог сейчас в тихой пельменной,
На Балтийском суровом вокзале,
Пить дешевое светлое пиво,
Под мечтанья об Индии дальней!

Тело — бред, храните душу,
В этом с Богом Света нить.
Человеков надо кушать,
А не где–то хоронить.

Женщина — это, вообще–то, на счастье,
Если в борще её плавают части.
Главное, ведь, приготовить искусно,
Да и заметьте: полезно и вкусно!

Еще один день за плечами,
Он пройден, осмыслен, распят.
Вы спите, родные: ночами
Хорошие кисоньки спят.
Свернувшись в уютный клубочек,
Во сне, столь полезном, не вру!
И ждут, когда множество точек
На небе исчезнут к утру.

Вы мне сосали на заре,
Прильнув блаженными устами.
Я вас любил уже местами,
Растаяв с вами в январе.
Смотрел, вот за окошком снег
Кружил, как новосел, неверно.
Я жил под Вами. Всё, наверно,
Немножко было как во сне:
И потолка седая сень,
И гончих фар на нем метанье.
Я кончил. Я весь в ожиданье
Пока не даст нам силы день.