Михаил Гранд - Всегда рядом

Мальчик спрятал наклейки в карман, спрыгнул с крыльца и побежал к папе. Мужчина был пьян, его шатало из стороны в сторону, однако ноги крепко держались земли. Игнат вдруг сообразил, что отец пришел пешком, и это было на него совсем не похоже. В его взгляде читалось что-то недоброе…

– А где машина? – спросил мальчик.

– Машина? Разбилась, – невнятно пробормотал отец.

Внутренний голос Игната сразу выдал сигнал тревоги. Сейчас ему необходимо быть максимально осторожным, подбирая выражения. Для собственной безопасности.

– Очень плохо, – неуверенно заметил он, и уставился на папу, ожидая его реакции.

Отец принялся рассматривать собственного сына, выпучив ничего непонимающие глаза. Это заставило Игната напрячься. Он ждал и надеялся, что сейчас папа ухватит его своей медвежьей рукой, притянет к себе и скажет: «Ну, пойдем домой, мой мальчик». В основном свою любовь к детям он проявлял именно так…

Но сегодня все было иначе. Игнат пока был не в состоянии осознать эти изменения, но сердцем ощущал что-то неладное.

На физиономии изрядно подпившего мужчины стали сгущаться тучи.

– Что ты имеешь в виду под «очень плохо»? – спросил напряженным голосом Игнат-старший.

– Ничего, ничего, просто плохо, что машина разбилась, – скороговоркой залепетал мальчишка.

Короткий взмах мощной руки родителя оказался не только стремительным, но и быстрым, пройдясь по касательной по лицу сына. После удара Игнат мешком повалился на землю, на его губе выступила кровь. Карман порвался и на дорогу, словно конфетти рассыпались наклейки с обнаженными девушками.

– За-аткнись, – посоветовал ему папа, растягивая букву «а».

Сын молчал, так как знал, что любые слова способны только усугубить ситуацию.

– И не думай огрызаться! Поднимайся и прими лекарство, – подытожил он.

Игнат поднялся на четвереньки, посмотрел на отца и увидел в его лице что-то странное и одновременно ужасное. Только сейчас он понял, что никаких объятий сегодня не будет, а вот оказаться в пыли в бессознательном состоянии – перспектива вполне реальная. Почувствовав опасность и страх, Игнат вскочил и помчался прочь.

Отец сердито взревел и бросился в погоню. Раскачивающийся под хмелем габаритный мужчина в белом халате изрыгал из себя проклятья в адрес ребенка. Мальчик несся изо всех сил, думая в первую очередь о собственной жизни. Он хотел только одного – добраться до своего укрытия, домика, устроенного высоко на дереве, где он любил по вечерам сидеть с фонариком.

Слишком хлипкая лестница не выдержит веса взрослого человека. Он надеялся, что отец не сможет добраться до него. Между ними будет расстояние и шанс поговорить. Может быть, старик успокоится и отправится спать.

– Остановись! Будь мужчиной, прими свое лекарство! – ревел на всю округу разъяренный отец.

Игнат вприпрыжку пересек задний двор, направляясь к спасительному дереву. Его мать, тощая и замотанная женщина, выглядевшая еще костлявее в дырявом халате, выглянула на шум в открытое окно кухни. Она увидела, что ребенок спасается бегством, и хотела что-то крикнуть, но в последний момент лишь крепче сжала бесцветные губы. Безопаснее было сдержать крик. Она боялась за сына, но еще больше опасалась, что муж обратит свою необузданную ярость на нее и младших детей.

– Не делай этого! Немедленно остановись! – продолжало реветь чудовище где-то сзади. Игнат уже не был точно уверен, его ли это папа, и вообще человек ли за ним несется.

Он добежал до огромного вяза, растущего во дворе, и стал стремительно взбираться по самодельной лестнице из досок, прибитых к стволу. В прошлом году в дереве жили пчелы, но Игнат-старший при помощи бензина смог выкурить их оттуда, поэтому насекомые больше не представляли никакой опасности. Теперь этим убежищем безраздельно владел маленький мальчик.

Игнат полз изо всех сил. В один момент он оказался недостаточно проворен, и отец даже успел ухватить его за лодыжку, но в последний миг его рука соскочила – до того, как кисть успела зафиксировать мертвой хваткой худенькую детскую ножку. В результате мужчина стащил с него кроссовок, а ребенок юркнул в домик под защиту нескольких метров высоты.

В этот момент смотреть на отца было просто невыносимо. Он носился кругами возле дерева, испуская вокруг не только ругательства, но и нечленораздельное рычание, больше присущее дикому зверю, а не человеку. Он молотил дерево кулаками, кроша кору и срывая кожу на костяшках пальцев. Его лицо стало багровым от злости. Он был вне себя.