Стас Колокольников - Удивительное свойство моряков жить под водой

Да, насчёт выпивки. Тоннами грузили вино и ром. Хотя моряки предпочитали пить ром в чистом виде, на корабле пьянство во время плавания каралось, и чаще ром служил обезболивающим и ободряющим средством. Судовой врач всегда держал его под рукой. А коктейль типа «Объятья дьявола»: ром с бренди, соком лимона и специями, – валивший с ног самых крепких парней, делали по особым случаям.

Из всего перечисленного мы сложили в трюм нашего сверкающего новыми бортами трекатра канистру пресной воды, несколько головок сыра и чеснока, фунт сухарей, три кило зеленых яблок и пять литров вина.

В нескольких километрах от города УАЗ пристал к обочине, команда решила выпить по стаканчику пуэра за хороший ход. Утро выдалось на редкость погожее, завораживая небом цвета безмятежной морской волны. В такое утро веришь, что в жизни невозможно разочароваться.

Макс сидел за рулём, дымил сигаретой и чему-то улыбался. Игорёк раскрутил термос и подмигнул мне:

– Знаешь предсказание Нострадамуса на этот год?

– Смеешься? К чему оно мне? А что? Что-то интересное?

– Временны все, и следа не оставят, но знатный отступит, бродяге победа.

– И что это значит?

– Ничего особого. Просто пришло время сбываться чему-то менее важному, но необходимому.

– Ну раз так, вперед, навстречу приключениям.

– Даешь поворот винта!

– В смысле поворот винта?

– Тьфу ты, перепутал, даешь полный ход корабля!

– Ты так не путай. Я помню, ты же рассказывал, как во времена инквизиции поворотом винта называли пытку, на голову жертве надевали обруч и медленно затягивали винтом.

– Типун тебе на язык, – засмеялся Игорёк, – теперь надо думать только хорошее. Иначе далеко не уедем.

Беря махал рукой проезжавшему огромному, как танкер, автобусу с молодыми спортсменками на борту:

– Девчонки! У нас одна дорога! Мы в одной лодке! Я люблю вас!

Спортсменки смеялись и махали в ответ. Я подлил в пуэр по немного вина.

– За удачное плавание!

– За семь футов под килем! – поддержал Игорёк.

Мы с чувством чокнулись.

– Ну что, по местам, – предложил я. – Или может есть вопросы?

– У матросов нет вопросов, – сообщил довольный Беря.

Гм, у матросов нет вопросов, каждый сам себе вопрос. Хотя один вопрос на всех найдется: где же завтра придется проснуться – на суше, на море или на его дне.

1

Глядеть на солнце было приятно, оно задумчиво сидело на верхушке горы. Мы расположились на гребне поменьше и смотрели то на солнце, то на темнеющую внизу землю, похожую на океан. Тени от гор накатывали в ущелье точно прилив.

Внизу стоял наш УАЗ. Там же сновали фигурки археологов, искавших столицу тюрков. Археологи казались матросами, не успевшими откапать свой сакральный корабль, и я с сожалением думал об их неудаче как о собственной.

– Эге-ге-гей! – донесся оттуда еле слышный крик Лёньки Голодного, мокрый блестящий он выбирался из горной речки.

Поджарой фигурой Голодный походил на короля хариусов, выскочившего из воды показать на что он способен.

– Эге-ге-гей! – прокричал я в ответ.

– Вон там находится известное Яломанское городище, – рассказывал Игорёк, указывая на археологов. – Слева от тракта стояла крепость, контролировавшая дорогу. Видишь на склоне горы справа большую как бы выложенную из камня букву Z? Это остатки древнего торгового пути. Конечно, не Великого Шелкового, но тоже когда-то довольно оживленного. Поселение, раскинувшееся здесь в те времена, поднималось вверх по реке на несколько километров.

– Может на пляж сходим, – предложил я.

Солнце так пропитало воздух, что его можно было класть на язык как патоку. И слова в нем вязли как мухи.

– Кладбище древних тюрков было найдено за деревней, – увлеченно вещал Игорек. – А до первого тюркского каганата, образовавшегося в шестом веке, здесь хозяйничали скифы…

– Игорёк, пока солнце не закатилось, пойдем купаться, – не отставал я.

Игорёк опустил руку, служившую указкой, и скорчил печально-страдальческую мину, давая понять, что безнадежно опередил в развитии всю нашу команду.

– История загоняет людей в землю, это навевает тоску, – вырвалось у меня.

Игорёк завел глаза к небу на такую глупость. Он любил историю, он любил разные науки, он вообще не понимал, как люди могут быть такими пустоголовыми.

Мы спустились в ущелье, прошли мимо Яломанского городища, мимо группы туристов, озиравшихся по сторонам, словно им чудились призраки тюрков. Мимо сгрудившихся у тракта рыжих жующих коров, выглядевших как одуревшие от однообразной жизни домохозяйки. И вышли на песчаный берег. Катунь здесь убегала вольно, широко и стремительно между задумавшихся над своей неподвижностью гор.