Стас Колокольников - Удивительное свойство моряков жить под водой

Последним из трюма вылез корабельный хирург. Вообще то, врачам и так запрещалось участвовать в абордаже, но в этот раз Томас избежал драки, исполняя особое поручение Леграна. Капитан приказал сделать в судне пробоины, чтобы не было возможности отступать.

Когда Пьер во главе своих людей ворвался в каюту, где играли в преферанс, там уже было неспокойно. Боцман отхватил всю ставку и огрызался на первого помощника капитана. По пуле от пиратов получили оба – один в руку, другой в бок.

– Дьявол на мою душу! Что здесь происходит? – выругался капитан, прежде чем на его голову обрушился сильный удар рукоятью пистолета.

Остальным объяснили, что происходит, когда их связали и спустили в трюм. Не прошло и получаса, а судно уже было в полной власти пиратов.

Выяснив, что галеон ни больше, ни меньше, а флагман «серебряного флота», пираты чуть не сошли с ума от радости. Сокровищ было столько, что на них можно было купить половину испанской флотилии. Не говоря уже об огромном количестве запасов воды, продовольствия и оружия.

Это была не просто удача, это был Джек-пот, который выпадает пирату один раз за жизнь. Пьеру сразу нашел, что сказать своим людям:

– Свободные моряки, вы получили, что хотели! Теперь нет никаких препятствий к той жизни, о которой вы мечтали. Мы можем захватить любой корабль, набрать сколько угодно солдат и захватить какой нам приглянется богатый портовый город. Но можем также купить себе и спокойную размерную жизнь, не зная нужды и забот. В Европе, в Южной Америке, в Индии, где угодно. Что бы мы ни выбрали, мы заслужили это. Только отчаянным поступком можно заслужить милость судьбы и уважение товарищей. Ведь было безумием нападать на этот корабль, и если бы мы его не захватили, то так бы и остались храбрыми безумцами. А так мы счастливчики!

И тут Легран стал палить из пистолетов в воздух. В эйфории никто не обратил внимания на Томаса Торна, который, выслушав капитана, взял немного золота, оружие и провизию, скинул всё это в шлюп, спустил его на воду и, перекрестившись, отчалил.

Вот так вот, Валя, как только мы решим, что нам важнее – результат или само движение к цели – то и дело будет на мази. Cetra amittimus dum incerta petimus.

Досочинив письмо, я поглядел на Берю. Тот смотрел сквозь меня, в его зрачках читалась трудная судьба бродяги. Гоняясь за сомнительным, он упускал верное.

24

Вечером я сидел в знакомом баре, где ошивался последние три года. Бармен наливал из бочки в долг. Я радовался за себя и за Берю, которого забрала очередная соскучившаяся по неутомимому мужику подружка. Мучимый легким чувством стыда в целом я был доволен жизнью.

– Послезавтра уезжаю на море, – сказал бармен, – в гробу я видел эту жару. Буду купаться, пить вино, есть шашлык и наплевать на всё.

– И правильно, если сам не решишься свалить отсюда, то тебя унесут на руках прямиком в могилу, – поддакивал я.

Приходу Игорька я обрадовался, как появлению лучшего кормчего, позвал за свой столик и стал рассказывать, как туго продвигается идея с кораблем.

– Может я заигрался? Просто несёт куда-то, а остановиться уже не могу. Конечно, я большой мечтатель. Но дело ведь не в этом?

– Знаешь, Хаксли говорил, каждый должен найти способ жить в этом мире, чтобы не быть его пленником. Жить во времени и не дать ему захватить себя целиком, – сказал Игорёк. – Может быть, ты нашел именно свой способ, и тебе нечего бояться. Просто будь внимателен к мелочам и осторожен.

– Слушай, дружище, у меня уже развивается комплекс неполноценности, когда ты начинаешь говорить, – признался я. – В твои годы я все-таки больше думал о вечеринках и хорошеньких девочках. А Хаксли вроде спасался кислотой?

Игорёк недовольно покачал головой.

– Однажды я подумал, так ли незыблемо стоит Олимп посвященных, – сказал он так, словно однажды подумал о том, что пришла пора пить кефир собственного приготовления, – и сделал вывод, что если хочу попасть туда, начинать нужно прямо сейчас. Поэтому я не отступаю ни на шаг от своей цели приподняться над тяготами жизни через понимание сути простых вещей.

– Если будешь на том Олимпе, свистни, как добраться побыстрее, – сказал я и засмеялся, заметив, что на меня смотрит женщина.

Она сидела за последним столиком в глубине зала и ничуть не смущалась того, что проводит здесь время одна. Женщина была хороша и ухожена, на вид не из тех, кто ежедневно ходит на работу. Она могла быть актрисой или танцовщицей, но скорее просто жила за счёт любовника.