Филипп Обретённый - Милые мальчики

– Да, папа такой отчасти и бабушка. Думаю, это связано с этим.

– Слушай, когда с тобой общаешься, не чувствуешь особой социофобии. Просто иногда ты очень молчалив, поэтому кажется, что тебе некомфортно, что тебе неприятен разговор. Меня раньше это часто смущало. Но сейчас ты говоришь. И говоришь достаточно. Как обычный человек. Когда я тебя спрашивал тогда про секс, ты записал мне голосовое. Так вот… Это была настоящая лекция профессора. Словно ученый, ведущий занятие в университете. Я включил это голосовое подруге – она сказала, что аж возбудилась: как она сказала, ее очень привлекают умные мужчины. У тебя прекрасно поставленная речь. Рядом с тобой мне даже стыдно становится за свой мат-перемат.

Улыбается.

– Не, это всего лишь иллюзия. Как только перед глазами оказывается аудитория, когда приходится что-то публично рассказывать, представлять, все просто ужасно. Это заикание, кривые предложения, красное лицо, потные ладони. Катастрофа… Мы как-то с Ирой ездили в театр. Обратно мы заказали такси. Так оказалось, что таксист остановился непонятно где и нужно было ему позвонить. Я кое-как, обрывочными фразами, объяснил, куда нужно подъехать. Десять лет на это ушло. Тогда Ира мне сказала, что я должен с этим что-то делать, что это ужасно. И сразу же мне жутко захотелось с ней распрощаться. Но она пожалела о том, что сказала, похоже. Когда мы приехали домой, спросила, является ли это частью меня. И я сказал, что да, что является. И тогда она попросила у меня прощения за сказанное.

– Она любила тебя?

– Да. Не то слово. Она боготворила меня, мне кажется. Она постоянно делала что-то красивое для меня. Дарила маленькие подарки, готовила сюрпризы. Даже когда была в Германии, писала мне письма и слала открытки.

– Это они висят у окна?

– Да… Я даже боялся этого благоговения с ее стороны. Потому что я не мог ответить взаимностью. Возможно, это отбитость. Я не кичусь этим. Но это так. К сожалению или к счастью.

– Да, у всех по-разному работает это. Знаешь, есть хороший показатель, указывающий на силу привязанности к человеку. Когда мы расстались с Ромой, я не мог думать о сексе с кем-то еще около полугода. А сам потом узнал, что тот переспал с кем-то уже через две недели после нашего разрыва. И тогда я все понял.

Смеется.

– У меня был секс через день после расставания с Ирой.

– Ну вот. Видишь?

– Да, это, возможно, грустно. Но я не могу думать об этом. Я не держу это в голове. Я живу дальше. Нет во мне этого… Я уже говорил, что я мыслю биологически. Я биологически смотрю на жизнь. Стараюсь ее не усложнять.

– Но я уже сказал, что это никак не противоречит традиционно противопоставленному виду мировоззрения.

– Да, да, наука – это манифестация неизвестного. Я про другое.

– Как долго вы провстречались?

– Около года. Мы расстались в августе.

– Как это случилось?

– Все изначально к этому шло. Вопрос был только во времени. Я считаю, что я на четыре пятых гомосексуален. И до этого у меня не было ничего с девушками. Я решил попробовать. И это был довольно трудный эксперимент для меня. Даже физически. Сначала было что-то новое. Но потом я все чаще ловил себя на том, что мне приходится во время секса представлять парней. В этом плане меня всегда привлекала все-таки мужская сторона. И с каждым разом становилось все труднее. И потом… Потом у нас случился опыт трио. Не знаю, как она решилась на это.

– Ого.

– Да. Она пригласила своего бывшего… Не представляю, что заставило ее это сделать… Самое забавное то, что ее бывший в прошлом жуткий гомофоб. А тут он захотел попробовать. Удивительно иногда, как медленно люди к этому приходят.

– А что было потом?

– Становилось только хуже. Мы много ссорились. Точнее, она много раздражалась. Ей не нравилось, что я провожу с друзьями больше времени, чем с ней. Но я не мог с этим ничего поделать. Наверное, это действительно было так. Я уже говорил, что мы с подругой иногда собираемся здесь на ночь, запасаемся всем необходимым для ликвидации побочек и закидываемся колесом. И в этом состоянии ты в принципе не можешь как-то резко реагировать на действительность. Ты расплываешься, хочешь раствориться в эйфории, слушать музыку и не двигаться… Не понимаю, например, тех, кто занимается сексом под кайфом.

– Ты пробовал?

– Да.

– И как?

– Ужасно. Очень сложно сосредоточиться. Практически невозможно. Когда ты под колесом, тебе хочется просто ловить нирвану. Это же и так чистый секс. И мефедрон, кстати, этот так же действует – это чистый секс. Такова природа этой эйфории… Так. Вернусь к ситуации. Мы закинулись с подругой колесом и лежали, наслаждаясь. И тут пришла Ира. Она практически ворвалась в квартиру. Влетела, «как нате». Я закрыл дверь в комнату. Еле стою, заслоняю собой квартиру от этой бури, самого настоящего урагана. А там под кайфом на кровати лежит подруга. Ира кричала… Это была истерика… Тут тонкие стены. Сам слышал, как хорошо слышно происходящее у соседей. И она кричала что-то типа «Ты конченый нарколыга», «Скоро сдохнешь», «Тебя с твоим отношением к людям никто никогда не полюбит». А я стою, не понимаю до конца, что происходит. В результате она просто ушла… Потом, через время, написала мне: «Извини за доставленное беспокойство». На этом все закончилось.