Ирвин Уэлш - Клей

Они доехали на такси до Лейта и пошли в паб на Джанкшн-стрит. Будучи сам из западной части города, Терри рассчитывал, что здесь было меньше шансов нарваться на знакомых. Он заказал еще пива. Вскоре Катрин была пьяна и обнаружила, что от лагера у нее развязывается язык.

– Я больше не хочу ни ездить в турне, ни записываться… – разволновалась она, – я чувствую, что моя жизнь мне не принадлежит.

– Понимаю, о чем ты. Эта сука Тони Блэр хуже, чем Тэтчер, задрота та еще. Это он эту хуйню с Новым курсом заварил. Ты должен работать восемнадцать часов в неделю, или суки перестают выплачивать тебе пособие. Вкалываешь на всяких гондонов восемнадцать часов ни за хуй. Рабство ебаное. Что за дела такие? Скажи пожалуйста.

– Не знаю…

– У вас такого нету. У вас этот есть, который его фачит, тот, с волосами…

– Президент Клинтон…

– Ну дык. Да, эта Моника ему отсосала, так он пошел к Тони Блэру и говорит, можешь, говорит, заменить мне эту Монику, если поможешь мне бомбить этого гондона Милошевича.

– Чепуха какая-то, – закачала головой Катрин.

Терри больше верил в силу аргумента, нежели в его точность и достоверность.

– Ну конечно, это они хотят, чтоб ты так думала, суки эти. Я все это слышал от чувака в пивнухе, чья сестра вышла за одного высокопоставленного госчиновника в Лондоне. Они стараются утаить от нас все сведения. Придурки, ни фига у них не выйдет. Новый курс, моя задница. Дело вот в чем: не люблю я работать. Окна я мою, только чтоб Алеку Почте помочь. Грузовички с соком – вот это была моя тема. Полностью моя должность называлась «продавец прохладительных напитков». Меня рассчитали еще в восемьдесят первом. Я на грузовичках чего только по району не развозил: «Хендриз», «Глоуб», «Барз»… теперь вроде только «Барз» и остались. Они остались на плаву из-за «Айрн-Брю». Так эти суки с биржи труда что придумали – поворачивается ко мне и говорит: мы найдем тебе работу, будешь соки продавать.

Катрин смотрела на Терри в полнейшем замешательстве. Все, что он говорил, сливалось для нее в подобие скрежетания авиамотора за бортом, только намного громче.

– Гондоны, они решили послать меня на работу в «Макколл», – объяснил Терри, отметив очевидный факт, что собеседница многого не понимает, – но это означало бы продавать не только соки-воды, но и газеты, и сладости, а меня это не устраивало. Оттуда-то и пошло имечко Джус Терри, понимаешь? Кроме того, чувак, который придумал этот «Макколл», играл за гуннов, поэтому работать там я в любом случае не смог бы. Слушай, куколка, я б не спрашивал, но ты ведь не душная. Можешь забашлять за нас?

Катрин пришлось задуматься.

– Что… ах да… у меня есть деньги…

– Супер… бля…

Джус Терри обернулся и с раздражением заметил, как в паб заходят Джонни Насморк и Рэб Биррелл. Гадая, что их занесло в эти края, он заметил на Рэбе флуоресцентную желто-зеленую футболку «Хибз». Посреди недели на Истер-роуд был матч, и Насморк с Бирреллом, должно быть, поднажили бабла, если, сходив на игру, решили продолжить вечер в старом портовом квартале. Джус Терри проявлял неподдельный интерес, когда кто-либо из его знакомых бывал на лавэ.

Рэб Биррелл и Джонни Насморк, в свою очередь, были не меньше удивлены, увидев, как Джус Терри выпивает за пределами «Доспеха», «Серебряного крыла», «Уклониста», «Улья», «Снопа пшеницы» и других вестсайдских пивняков, куда он частенько захаживал. Они направились к его столику, но, заметив в его компании даму, остановились. Насморк тотчас вознегодовал. Вокруг этой жирной твари Джуса Терри всегда вьются женщины. Шлюхи, ясное дело, но дают же? – дают, и момент этот не стоит недооценивать. Дама выглядела изможденной и тощей, но прикинута была куда лучше тех вариантов, что обычно капитулируют перед Терри. Между прочим, эта вот Луиза, телочка, которую Терри попяливает, сытная, сука пиздец, но по ней прям видно, что с бандосами путается. Ей присовывала пара мутных чуваков, один из них Ларри Уайли. Пиздосю, которая принимала таких перцев, лучше обходить стороной, пока не будешь уверен, что они больше не имеют претензий на ее койку. Сейчас, однако, такому олимпийцу, как он, не давали ни по любви, ни за деньги, и это ему уже онастоебенило.

– Как дела, Джонни-бой, – спросил Терри присаживающегося Насморка.

Насморк очень не любил, когда Терри так к нему обращался, ведь он был всего на пару лет моложе неопрятного жирдяя. Хуже было, только когда его называли Джонни Насморк.

По-настоящему его звали Джон Уотсон, вполне обычное для Шотландии имя. Его старший брат был фанатом блюза и рок-н-ролла и стал звать его Джонни Гитара, как Джонни (Гитару) Уотсона. К несчастью для него, у Джонни были слабая носоглотка и хронический насморк, поэтому долгие годы он провел, не ведая, как исказилось его прозвище. [55]