Геннадий Ерофеев - Тихий русский

Отпив из бокала немного превосходного французского вина и затянувшись сигаретой, Венера приняла эффектную театральную позу и, обраща ясь к экрану «голубого спрута », с выражением пропела своим бархатистым, чрезвычайно сексапильным и волнующим голоском:

И платок, что ты дала,

Мне носить неловко.

Что за чё рт, почему?

Стану чистить тем платком

Я в полку винтовку!

Венера Фё доровна допила необычайно вкусное вино, лихо шваркнула бокал богемского стекла об пол, мстительно вырубила гундосо-гугнивый лицемерный «фонарь для идиотов» и зашлась в приступе безумного смеха.

* * *

Если бы эту историю услышал ныне покойный Квинт Септимий Флоренс, более известный под «погонялом» Тертуллиан, он, надо полагать, с превеликим удовольствие м повторил бы во весь голос своё ставшее крылатым изречение:

– Верю, потому что это абсурдно.

Как говаривал любитель брюквенного самогона отец Кабани в одной из повестей братьев Стругацких:

– А кто не верит, тот дурак!

* * *

– Эх, Геныч, Геныч!

Вольдемар Хабловский перевернул последнюю страницу рукописи последнего Генкиного романа. Геныч закончил свой лувсепок незадолго до “ time to say goodbye ” – до того, как пришла пора прощаться. Как обычно, он отправил увесистый бумажный «кирпич» безотказному добряку Вольдемару с тем, чтобы Володенька совершил очередной «психоделический анабазис» по московским книгоиздательствам. По традиции Вольдемар сначала читал свежую бредятину приятеля сам, а потом уже предлагал «провинциальное чтиво» издателям, в прямом смысле слова наезжая на них с увесистым бумажным «кирпичом» в руке.

Хабловский не спускался в преисподнюю московского метрополитена уже вторую неделю – сидел на больничном. Поскользнулся на залитом машинным маслом полу эскалаторной и в кровь разбил голову – ту самую очень хорошую голову, которая, как без конца повторяла его мордвинка-мать, «досталась дураку». Он потерял сознание, а когда очнулся, почувствовал, что валяется в луже крови. Мобильника при нё м не оказалось , голосовые связки от удара подсели, руки и ноги не слушались – на помощь позвать он не мог. Л ишь часа через два появился сменщик , который и отволок Вольдемара в медпункт – метро хорошо только в мюзикле. Сегодня едва не отдавший «обтирочные концы» работник эскалаторной службы московского метрополитена наслаждался редко выпадающей возможностью побыть дома одному.

– Эх, Геныч, Геныч! – ещё раз с сокруш ё нным вздохом повторил Вольдемар , тяжело поднимаясь с расшатанного стула.

Подбив листки рукописи, он вл ожил «кирпич» в папку и убрал её в шкаф – до особого. Дописывать свой исторический роман ему не хотелось, и вместо недавно купленного новенького компьютера Вольдемар после недолгих кол ебаний включил старенький «фона рь для идиотов» – хорошо проторё нный путь наименьшего сопротивления несравненно приятнее пути «ч ерез тернии к звё здам». Перебин тованная как у Чапаева голова раскалывалась на части – неравные.

Но она заболела двукрат сильнее, когда осветился экран «голубого спрута» и молоденькая дикторша с растрё п анной прической и наспех подмалё ванными испуганными глазами сообщила, еле сдерживая волнение:

– Сегодня вечеро м в Москве совершё н дерзкий террористический акт. Во время музыкального спектакля «Норд-Ост», проходившего во дворце культуры подшипникового завода, дворец был захвачен группой террористов. Всех находившихся на тот м омент в помещении зрителей, актё ров и работников дворца вооружё нные до зубов террористы объявили заложниками…

Конец

Notes

[

←1

]

Цитирует из «Гамлета».

[

←2

]

Цитирует из «Гамлета».

[

←3

]

Цитирует из «Гамлета», с намеренными искажениями. В оригинале: «при норд-норд-весте».