Геннадий Ерофеев - Тихий русский

Вряд ли русски й народ можно назвать зажиревшим, но равнодушным, косным, пассивным – да. П ровинциальному горе-интелю (пока что интелю на словах) было жалко и чеченцев, и русских, но больше всего – самого себя. Ему предстояло стать Гаврилой Принципом, Ли Харви Освальдом или кем там ещё. Погружаясь в тё мные пучины своей замусоренной, загаженной, искалеченной души, Геныч с тихим ужасом осознавал, что начинает понимать психологию деспотов, диктаторов и тиранов. Даже Гитлеру начинает сочувствовать и даже жалеть его. В знаменитом фильме «Иди и смотри» у белорусского подростка не поднялась рука выстрелить в пят и-семилетнего Адольфа Гитлера, вернее, в его портрет. Блестящая аллегория!

Люди не отдают себе отчё та в том, что франкенштейна ХХ-го века сотворили они сами: все вместе, всем дружным коллективом, всем кагалом, всем скопом, всей капеллой, всем миром – насквозь прогнившим, лицемерным, бездушным. Скрытая и явная ненависть обывателей к себе подобным «политическим животным» возвратилась к ним смертельным бумерангом в образе бесноватого фюрера , который, кстати, сказать, был не более бесноватым, чем любой из ныне живущих и здравствующих российских и закордонных политиков – достаточно только взглянуть на Жириновского.

Поднять руку на президента было не очень трудн о – легче, чем на мэра города. К ак прав ило, президент находится слишком далеко от верховодимого им быдла, скопища бандерлогов; мэр – чуточку ближе. Президент для отдельно взятого человека – во многом абстракция ; мэр города весомее, грубее и зримее лидера нации, общающегося с низами в основном «через посредство» вездесущего «голубого спрута» с непропорционально толстыми первым и вторым щупальцем.

В убийстве президента нет ничего уникального, из ряда вон выходящего. Верховных правителей убивали всегда – на протяжении всей человеческой истории. Покушения на убийство лидеров нации давно стали для землян мирным делом – как и бесконечные междоусобные войны.

Между обожествлением и ненавистью – тонкая грань. Президент – одновременно и самый уважаемый человек в государстве, и «ниггер этого мира». Президент – одновременно и «кристально чистый» идеал для избравших его людей, и самый большой грешник, буде не сказать греховодник. Президент одновременно и до боли реален, и виртуален - как компьютерный Гарри Потте р. Всё правда и неправда обо всё м – в том числе и о президентах.

Джон Леннон говорил: «… если ты пролез наверх, добился почестей, славы и денег, ты – подонок». В подонка выстрелить лег че, чем в «неподонка». Думается, это могли бы подтвердить ныне покойные Ли Харви Освальд и Джек Руби (Яков Рубинчик). Погибшего от руки маньяка Джона Леннона, осознавшего себя подонком («… а были мы подонками»), Генычу было жалко неизмеримо больше, нежели Юлия Цезаря , Авраама Линкольна и тем паче всех этих прелюбодеев, лицемеров и сукиных детей из обширного клана Кеннеди, похоже, так и не осознавших себя подонками.

И всё же скатывающийся в ад киллер-теоретик подсознательно надеялся на то, что кр ивая его вывезет, и ему не придё тся убивать ни мэра города, ни тем более президента. Геныч был слишком наивен и доверчив, а розыгрыши зачастую бывают очень правдоподобными и жестокими. Но самое, пожалуй, главное: Геныч легко поддавался на запугивание и угрозы физической расправы.

Сразу после Нового Года живущий в материальном мире на птичьих правах сомнамбулы «априорный» киллер устроился на работу по специальности в одну жуткую контору, явившуюся результатом сложного метаморфоза советской ещё МТС (машинно-тракторной станции , если кто не знает или забыл) . На фоне творящейся в его заплё ванной душе сумятицы стресс от вливани я в новую «конюшню», сохранившую все отрицательные черты советских «дружных коллективов» , был пережит Генычем легко и безболезненно. Геныч заступил на трудовую вахту не только потому, что боялся ослушаться Гасана – про сто жрать стало нечего. Жена всё ещё надрывалась на рынке, остававшемся типичным базаром. Но теперь и Геныч стал приносит ь в обветшавший и насквозь промё рзший хрущобный дом лишнюю копеечку , которой, впрочем, хватало ли шь на оплату квартиры, электроэнергии, телефона и кабельного телевидения. Мизерная «зряплата» едва превышала пособие по безработице. В этой долбаной конторе с до предела изношенным оборудованием и высоким процентом травматизма среди рабочих процветало беспробудное, на уровне хронически зудящего невроза, поголовное пьянство.