И вот, я написал вместо изложения сочиненьице, настолько вольно поступив с заданной темой, что, если бы не заступничество пожилой лекторши, той самой, кому в международный женский день с кровью достался от ректора деревянный браслет на руку, гулять бы мне по Тверскому мимо ограды института еще как минимум год. Однако тут повезло.
Повезло и еще раз, когда после итогового собеседования меня, недобравшего на экзаменах одного балла, все же зачислили в институт особым решением приемной комиссии. Ректор, присутствовавший при оглашении списка поступивших, добавил от себя, что меня берут «за стихи». Ну, в этом я и не сомневался!
Потом было торжественное собрание в актовом зале. Свежепоступившим вручали на сцене красные корочки студенческих билетов. Весельчак ректор в заключительной речи пожелал будущим Пушкиным и Толстым: «Не сыпьте мимо!» и мы разошлись по аудиториям.
Я попал на семинар к поэту Фиксову – старому лысому дядьке с помятым и злым лицом, автору книги стихов о Ленине и лауреату, естественно, премии Ленинского комсомола. Учеба, если ее так можно назвать, происходила следующим образом. Обычно мы собирались в редакции какого-то почвеннического журнала, давно канувшего в Лету, а тогда помещавшегося в издательстве «Молодая Гвардия», что в пяти минутах ходьбы от моего дома. Человек двадцать пять рассаживалось по кругу. Читали по цепочке стихи. Пока один декламировал, другие пили принесенную с собой водку, причем старина Фиксов не отставал от молодежи, видимо, по комсомольской еще привычке. Пьянство не было самоцелью, но всегда случался подходящий повод: то у кого-нибудь день рождения, то Фиксову вручат орден «Дружбы». Подшофе студенты покидали своего мэтра – кто-то отправлялся домой на другой конец города, а другие, приезжие, топали в литинститутское общежитие, расположенное поблизости, на углу улиц Руставели и Добролюбова. Этим другим я иногда набивался в компанию.
В общежитии пили гораздо интенсивнее, не от случая к случаю, а постоянно. В комнате, где жили во время сессии трое моих однокурсников, порожней тарой был уставлен не только весь пол, но и стол и подоконник. Оставались свободными от бутылок только узкие проходы к кроватям, выглядевшим как звериные лежбища. Будущий драматург Володя, похожий на актера Конкина в роли Шарапова, во время возлияний лежал на своей кровати, уподобившись древнему греку на пиру, – он вообще ходил с палочкой, а тут еще и штормило от выпитого… Впрочем, я отвлекся.
В коридорах института иногда мелькала раскрасневшаяся Маша, делавшая вид, что не замечает меня. Я платил ей той же монетой. Теперь я уже даже сожалел о том, что связался с ней – она казалась мне косолапой уродиной. Кольцо бы тебе в нос, душенька, и пошла, пошла плясать на рынок! Впредь я решил быть более хладнокровным и разборчивым. Но тут меня ожидало горькое разочарование – студентки Лита выглядели какими-то ощипанными курицами. За исключением, пожалуй, одной…
…У нее было необычное и запоминающееся имя – Наина, смеющиеся карие глаза и длинные каштановые, рыжевшие на солнце волосы. Когда я увидел ее впервые, она сидела за партой в шестой аудитории и что-то записывала в тетрадь. При этом губы ее вытянулись в подобие бутона. О, как я хотел попробовать на вкус эти влажные розовые лепестки, ощутить под ее свитером напрягшуюся грудь, вдохнуть запах ее тела, исходящий из-под ворота, прижаться губами к пульсирующей жилке на шее! О, как желал просунуть свое бедро между ее крепких и полных бедер (это я не раз проделывал с Машей), чтобы почувствовать через двое джинсов обжигающий жар прижимающейся, трущейся, бьющейся в меня плоти!
Весь тот день, когда я сверлил ее взглядом, Наина, казалось, не обращала на меня ни малейшего внимания. Надо было выдумать повод для знакомства, но я волновался и робел, а того, кто мог бы просто представить меня Наине, не нашлось – девушка со всеми держала порядочную дистанцию. И тогда, после окончания занятий, я, неудачливый гипнотизер, сам как бы под гипнозом потащился за ней по Бронной к метро.
Я шел и тупо глядел на белое пятно ее свитера, расплывшееся в пяти шагах передо мной. И вдруг она обернулась.
– Что это ты преследуешь меня?
– С чего ты взяла! Я просто иду к метро.
– Но ты ведь мог бы и обогнать меня.
– Я этого не хотел. Я никуда не спешу.
– А может, тебе просто нравится идти за мной и смотреть мне в спину?
– Нет.
– Да брось! Неужели ты и вправду думаешь, что я не заметила, как ты сегодня на меня таращился?
Читать дальше