Максим Лаврентьев: Воспитание циника

– Ты собрался уехать? Возьми меня с собой.

Я обещал это голосу.

Но прежде чем попытаться выбраться отсюда, надо было взять себя в руки. Наина покорно следовала за мной, изредка чему-то посмеиваясь.

– Так, – сказал я, обращаясь к самому себе. – Так, так, так…

Вдруг участок осветился из-за забора – подъехала машина. От деревьев и людей на траву пали длинные черные тени.

– Эй, кто тут? В чем дело?

Это крикнул мужчина, вышедший из автомобиля и распахнувший калитку. Я выступил вперед.

– Извините, мы тут… на даче… у друга.

– У какого еще друга? Что за бред? Это моя дача! Что вы все тут делаете? Сейчас я вызову милицию!

Слово «милиция» подействовало на меня тонизирующе – не собираясь вдаваться в дальнейший разговор и разбираться что здесь к чему, я, однако, тотчас же заподозрил, что пригласивший нас парень имеет не самое прямое отношение к МХАТу, дернул за руку Наину и мы вылетели с участка мимо начинавшего орать приезжего мужика. Искать гитару было в этой ситуации контрпродуктивно.

Оказавшись снова в темноте, но уже далеко на улице, мы почему-то долго смеялись, то и дело хватаясь друг за дружку, а потом в обнимку двинулись к заговорщически подмигивающим вдали фонарям.

Через полчаса на задней площадке троллейбуса Наина, постанывая от рвущегося из нее желания, уже всасывалась в меня. Я мял ее тело, как глину. Ни о чем не сговариваясь, мы поехали ко мне домой.

Дверь открылась.

– Это Наина. Она будет ночевать у нас.

Мой собственный голос казался мне незнакомым.

Мама поздоровалась с Наиной, но глядела при этом на меня.

– Ты что, выпил?

– Да, немного. А что тут такого? У нас была вечеринка в институте.

– Понимаю. Но почему ты не позвонил за весь день ни разу? Я уже собиралась обращаться в милицию! Ты смотрел на часы? Два часа ночи!

– Милиция… Милиция…

– Иди немедленно умойся. А вы, Наина, проходите на кухню. Вы вместе учитесь?

Мама напоила нас чаем. Освеженный душем, я нашел в себе силы выдать Наине полотенце, отправить ее в ванную, а сам в это время раздвинул диван и постелил свежее белье. Потом, подумав, достал еще один комплект белья и постелил его на диван в другой комнате.

Когда Наина, обернутая полотенцем, вошла в мою комнату, я уже сидел в кресле нога на ногу и с самым решительным видом.

– Мне нужно раздеться.

– Нет проблем.

– Но ведь ты же смотришь!

– Я могу отвернуться.

– Как хочешь.

Наина быстро сбросила полотенце и нырнула под одеяло. На мгновение мелькнуло ее обнаженное тело. Я начал, пыхтя, стягивать через голову водолазку.

– Что ты делаешь?

– Не видишь, раздеваюсь.

– А почему ты раздеваешь здесь, если собираешься лечь в другой комнате?

– Я собираюсь… собираюсь лечь спать с тобой.

Джинсы лежат на полу. Я в одних трусах делаю шаг к дивану. Одеяло скользит в сторону. «Помоги, помоги мне, – шепчу я, стыдясь всего на свете. – Что, что, что мне делать дальше?»

Увы! Это только в развратных книжках молодые любовники соединяются с легкостью розетки и штепселя. В реальности же первый полноценный секс, во всяком случае для мужчины, чаще всего заканчивается, едва начавшись. Нет, со мной не произошло чего-то преждевременного. Скажем так: я задохнулся от восторга. Даже молодому организму установлены пределы достижимого. А когда в этот организм влито чрезмерное количество черт знает какого пойла… Да еще прибавьте поздний час… Короче, неудивительно, что жеребец в последний момент отказался нестись галопом и, самовольно удалившись в стойло, рухнул там как подкошенный.

Зато утром я проснулся как бы в другом, лучшем мире: множество новых запахов окружало меня, а рядом, отвернувшись к стенке, сиял виолончельным изгибом своего тела источник всех этих ароматов и радостей – моя прекрасная Наина.

Я долго и внимательно изучал ее спящую. Скользил взглядом по затылку и шее, считал родинки на покатых плечах и чуть оттопырившихся лопатках, любовался легчайшим золотистым пушком в самом низу спины, двумя, разделенными как персик, округлостями. Тут я почувствовал желание и, осторожно примериваясь налившимся жизненной силой членом к соблазнительной темной впадине между двух прохладных ягодиц, стал нетерпеливо будить Наину поцелуями, поглаживать и покачивать свободной рукой мягкие шары грудей, чувствуя, как под моими пальцами набухают и затвердевают соски.

Ее тело среагировало еще до того, как она проснулась. Спина выгнулась, попка чуть приподнялась, бедра двинулись мне навстречу – и я сразу и глубоко вошел.