Алексей Рыбин - Черные яйца

– Эк тебя, паря, эк тебя колбасит, как я погляжу, – заметил Леков. – Ты расслабься, легче станет.

Сунул фляжку Владимиру Владимировичу.

– Глотни. На вкус во фляжке была обычная чача. Причем не лучшей перегонки.

– Нравится? Нарисованные глаза так и буравят.

– Ничего, – уклончиво сказал Вавилов. Пойло было еще то.

– Не вовремя выпитая вторая портит первую. Владимир Владимирович глотнул еще.

– Хорошо теперь?

– Нормально.

Кремлевские звезды багровели, опухали, концы их оползали, истекая кровавыми каплями тающего свечного воска.

«Что со мной?» – мелькнула мысль. И тут же исчезла, затертая тысячей других, куда более важных мыслей. А за всем этим, за всей этой мысленной мешаниной ворочалось нечто, что во что бы то ни стало – Вавилов знал об этом – следовало обдумать.

Владимир Владимирович Вавилов стоял посреди Красной площади с фляжкой чачи в руках. Владимир Владимирович Вавилов поднес фляжку ко рту.

Начищенный, да что там начищенный, вылизанный и отполированный железной дисциплиной и руками салаг, сапог ударил о брусчатку – бах! Карабин – стояком на ладони – как учили. Сколько гоняли их на плацу: камушек на конец ствола – ать-два, чтобы не упал, ать-два, чтобы не споткнуться и лицо держать, и спину держать и глаза делать правильные, кому сказал?!.

Юра Мишунин печатал шаг. Карабин на ладони. Выправка – как учили. Сам кого хочешь теперь научит. Почетный караул – бац, бац, бум. Это вам не хрен моржовый. Шли бы вы все... Со своим почетным. До дембеля всего тридцать восемь дней, до свободы – всего ничего. Перетерпим. Главное – не думать об этом ебаном почетном карауле. Главное – делать все так, как учили.

А в голове... Что у меня в голове – хрен вам – не скажу! «Кобелиная любовь» у меня в голове. Леков у меня в голове. Какой классный пацан был! Жалко, умер рано. А песни клевые писал. «Кобелиная любовь»... О-о-о!..

Карабин на ладони, шаг – как надо, до дембеля всего-ничего.

Ать-два, ать-два, ать-два...

– Меня пригласили. Меня пригласили!.. On a invité moi. Et c’est pourqoi que je suis ici.

– Mais qui sont ces gens-lа́? Quel horribles sont ces visages, ces museaux, ces mufles!.. Et encore, moi, je comprends que je suis jeune... Се garcon! Il me semble qu’il s’appelle Ogourets... [18]

– Ну я Ог-гурец, – вяло ответил Огурцов. – А можно по-русски?

– Можно, – сказала Анна. – Конечно, можно – Mon Dieu! [19]

– Вы такая красивая... хоть и старая. Нет, я... – Огурцов безуспешно пытался справиться со сложным силлогизмом. – Я думал, вы покончили с собой.

– Mon Dieu! Suis-je ressemble а́ une femme qui s’est suicidée? [20]

– Но я же читал, проходил.

– En une de ces ecoles pour bêtes? [21]

– Да, именно там. А где еще я мог бы вас проходить.

– Mais moi, est-ce que tu a decidé vraiment que je suis morte? [22]

– Нет, никогда.

– А из вашего окна площадь Красная видна? – встряла ни к селу ни к городу Маркиза.

– Да-а... Но где же этот наш, как его... Кстати, люди, как его зовут-то? Приблудного? – спросил Огурец.

– Ты, Огурец, м-мудак, – отозвалась Маркиза. – Совсем поляну не сечешь. Говорю тебе – это работодатель мой. Бывший. – Она вздохнула. – Вавилов это, во кто!

– Господа, господа, – всполошилась Анна, – зачем же так грубо? Приличный мужчина такой. А вы его за une sorte de merde [23]держите.

– А это кто? – изумилась Маркиза. – Эй, парни, кто тут геронтофил, кайтесь.

– Это подружка моя, – сказал Огурец. – Старая.

– Ну это мы и сами видим. Откуда взялась-то?

– Оттуда. Огурец честно показал в угол.

– I see. Shared dream, – подытожила Маркиза. – Ладно, проехали. Глюк так глюк. Мне не привыкать. Слышь, глюк, может ты отследил, куда Вавилыч ушкандыбал?

Старенькая Анна печально смотрела на jeunes bêtes [24].

– Il venait chercher de guitare [25], – объяснила она девочке по имени Маркиза.

– Where is a guitar, fuck your mind? [26]– встрепенулся Огурец. – Маркиза, tsra-translate [27].

– Щас! – сказала Маркиза. – Сам объясняйся с глюками. Заколебал вконец! Ты врубись, это же НЕ МОЙ глюк. Он общий.

– А в-вот и я, – кокетливо выдавил Вавилов, открывая дверь в «нумера». – О-о! Нашего полка прибыло. Бабуль-ка какая-то. Мадам!..

– Какая я вам бабулька? – обиделась Анна. – Я и не бабулька вовсе. И вообще, наливайте, мужчины. У меня поезд скоро. Спешу.

– Не ссы, – успокоила ее Маркиза. – У этого, вон, колёса. Джипяра навороченный. Что за джип-то у тебя, кстати, Вавилов?

– «Чероки»... – начал было Владимир Владимирович, но Маркиза не дала ему договорить.

– Во! Джип – широкий. Я же говорила, тачка – на всех хватит. Все влезем. Влезем, а, хозяин жизни?

– Влезем. Вавилов усмехнулся.

– Джип, и правда, широкий.

– И холуй при нем, – не унималась Маркиза. – И ваще. На этот поезд не успеешь – под другой впишем. Какая, блин, разница? Вздрогнули, люди!..