Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод Д.Савочкина)

Его руки обвились вокруг меня, огромные ладони Боба прижимают мою голову к новым сиськам, выросшим на его бочкоподобной груди.

— Всё в порядке, — говорит Боб, — теперь ты плачь.

Всем телом от колен до лба, я ощущаю внутри Боба химическую реакцию сгорания еды в кислороде.

— Может быть, они успели сделать это достаточно рано, — говорит Боб, — может это просто семинома. С семиномой у тебя почти стопроцентная вероятность выживания.

Плечи Боба вздымаются в глубоком вдохе, а затем падают, падают, падают в безудержном рыдании. Вздымаются. Падают, падают, падают.

Я приходил сюда каждую неделю в течение двух лет, и каждую неделю Боб обвивал меня своими руками, и я плакал.

— Плачь ты, — говорит Боб, вдыхает и всхлипыва-, всхлипыва-, всхлипывает, — теперь давай ты плачь.

Большое влажное лицо опускается мне на макушку, и я теряюсь внутри. И тогда я заплакал. Это правильный плач: в непроницаемой тьме, запертый внутри кого-то другого, когда начинаешь понимать, что всё, что ты когда-либо сможешь создать, превратится в мусор.

Всё, чем ты когда-либо гордился, будет выброшено прочь.

И я теряюсь внутри.

Так близко к состоянию сна я не был почти неделю.

Так я познакомился с Марлой Зингер.

Боб плачет, потому что шесть недель назад у него удалили яички. Затем гормональная терапия. У Боба такие сиськи, потому что у него слишком высокий уровень тестостерона . Поднимите уровень тестостерона достаточно высоко, и ваше тело начинает производить эстроген, чтобы достичь баланса.

И я плачу, потому что прямо сейчас твоя жизнь превращается в ничто, даже не ничто, забвение.

Слишком много эстрогена, и вы получите коровье вымя.

Заплакать очень просто — достаточно осознать, что все, кого ты любишь, забудут тебя или умрут. На достаточно длинном временном отрезке вероятность выживания любого человека падает к нулю.

Боб любит меня, потому что он думает, что у меня тоже удалили яички.

Вокруг нас, в подвале Епископальной церкви святой троицы, заполненном мягкими сборными диванами, около двадцати мужчин и всего одна женщина, они все виснут друг на друге, разбившись на пары, большая часть плачет. Некоторые подаются вперёд и их головы упираются ухо к уху — замок, в который становятся борцы. Мужчина с единственной женщиной положил локти ей на плечи — по руке с каждой стороны головы, её голова между его руками, и рыдает, уткнувшись лицом ей в шею. Её лицо периодически поворачивается в сторону, к зажатой между пальцами сигарете.

Я бросаю косые взгляды из объятий Большого Боба.

— Всю свою жизнь, — плачется Боб, — что бы я ни делал, я не знаю.

Единственная женщина в «Вернувшихся Мужчинах Вместе», группе поддержки рака яичек, эта женщина курит сигарету под тяжестью незнакомца и её глаза встречаются с моими.

Фальшивка.

Фальшивка.

Фальшивка.

Коротко стриженные чёрные волосы, большие, как в японских мультфильмах, глаза, тонкая молочная кожа, масломолочный блеск платья с рисунком тёмных роз, как на обоях, эта женщина была также в моей группе поддержки туберкулёза в пятницу вечером. Она была на круглом столе меланомы в среду вечером. В понедельник вечером она была в группе поддержки «Удар по лейкемии». Свет, падающий ей на пробор, выхватывает полоску белого скальпа.

Посмотри на список групп поддержки, — у всех у них размытые громкие названия. Моя группа кровяных паразитов в четверг вечером называется «Свобода и Чистота».

Группа мозговых паразитов, которую я посещаю, называется «За пределами».

И в воскресенье в полдень на «Вернувшихся Мужчинах Вместе» в подвале Троицкой Епископальной эта женщина опять здесь.

Хуже того, — я не могу плакать, когда она смотрит.

Это должна была быть моя любимая часть: упасть и рыдать в объятьях Большого Боба, потерявшего надежду. Мы все так тяжело работали всё это время. Это единственное место, где я по настоящему расслабляюсь и сдаюсь.

Это мой отпуск.

Я пошёл в свою первую группу поддержки два года назад, после того, как я опять сходил к врачу по поводу своей бессонницы.

Три недели и ни минуты сна. Три недели без сна и жизнь превращается в опыт «выхода из тела». Мой врач говорит: «Бессонница — это только симптом чего-то большего. Найди, что на самом деле не так. Слушайся своего тела».

А я просто хотел спать. Я хотел маленькие голубенькие капсулы Амитала Натрия, по двести миллиграмм каждая. Я хотел красненькие с голубым пульки Туинала, красные как губная помада капсулки Секонала.