Тибор Фишер - Классно быть Богом (Good to Be God)

Я продолжаю разглядывать воинов армии моды, марширующих мимо, и вспоминаю вчерашний сандвич с морским окунем, который я взял в “Книжках и книжках”. Это был потрясающий сандвич. Окуня, видимо, выловили буквально за пару часов до того, как он попал в руки к повару. Повар был настоящим мастером своего дела. Но самое главное – это, конечно, чесночный соус на оливковом масле. Просто божественный соус! Пища богов!

Сейчас, когда я уже отказался от всех претензий на святость, я не вижу причины, почему бы мне не получить удовольствие от мастерски приготовленного сандвича с морским окунем. С другой стороны, взрослому дяденьке как-то не очень прилично пищать от восторга по такому, по сути, ничтожному поводу. Мне даже стыдно за себя, что я весь день думаю только об этом сандвиче. Собственно, я сегодня пришел на Линкольн-роуд исключительно ради морского окуня.

Но сегодня его нет в меню. Так что не зря я вчера смаковал каждый кусочек. Лови момент! Наслаждайся, пока есть возможность! Я долго думаю, что выбрать, и в итоге беру тунца, маринованного в соке лайма. Только я приступаю к еде, как у меня звонит телефон.

– Ты, наверное, еще не слышал, – говорит Дейв.

– А что я должен был слышать?

– Ты не поверишь… Это невероятно… В жизни не догадаешься, что случилось!

Когда тебе говорят “ты не поверишь”, тут все зависит от того, кто именно это сказал. Есть люди, чье невероятное, на самом деле, весьма предсказуемо и совершенно не интересно. Но невероятное Пройдохи Дейва – это наверняка что-то с чем-то.

– И что случилось?

– Нет, ты догадайся!

– Да ты просто скажи.

– Такие новости просто так не говорят. Я хочу, чтобы ты хорошо попросил. Ну, хотя бы скажи “пожалуйста”.

– Нет.

– Ну, хотя бы “пожалуйста”.

– Нет. Вон как тебя распирает. Явно не терпится мне все рассказать. Так что тебе это нужно больше, чем мне.

– Тебе тоже нужно.

– Ну, так давай говори.

– Нет, ты догадайся!

– Людвиг Ван Бетховен, Элвис Пресли и Пабло Эскобар, все трое живы-здоровы, владеют сетью химчисток в Нью-Джерси и всячески процветают.

– Нет, все еще лучше. Сестры Фиксико… Дейв умолкает и ждет, когда я спрошу:

– Что сестры Фиксико?

– Сестры Фиксико… – Он вновь выдерживает театральную паузу. – Их только что арестовали.

Я смеюсь. Громко и долго. Дейв, я чувствую, аж дрожит. Так ему хочется, чтобы я спросил, за что. Но я не спрашиваю.

– Как ты думаешь, за что? – не выдерживает Дейв.

– За мошенничество?

– Нет, еще лучше. Что у нас лучше мошенничества?

– Я не знаю. А что у нас лучше мошенничества?

– Убийство.

Я понимаю, что в этом нет ничего смешного, но продолжаю смеяться.

– Подожди, – продолжает Дейв. – Это еще не все. А что еще лучше, чем обвинение в убийстве?

– Ладно, сдаюсь.

– Двенадцать обвинений в убийстве.

На самом деле, там полный набор обвинений: от неуплаченных штрафов за парковку в неположенном месте и уклонения от налогов до убийства. Плюс тому – всякие “вкусные” подробности. Например, стартовый капитал Фиксико происходит из выплат по страховым полисам. Полиса на страхование жизни были оформлены на лос-анджелесских бомжей, среди которых вдруг началась массовая “эпидемия” гибели под колесами автомобилей. Причем ни один из водителей этих автомобилей не остановился на месте происшествия, и кто были эти водители – неизвестно. Мне с трудом верится, что сестрички Фиксико смогли собрать деньги подобным образом. Лично я, сколько ни бился, так и не смог заставить свою страховую компанию оплатить мне ремонт крыши, в которой действительно были огромные дыры.

– Одно обвинение в убийстве, – говорит Дейв. – Каждый дурак может отмазаться. Два или три обвинения в убийстве – знающий адвокат всегда найдет способы откупиться. Но двенадцать? Двенадцать – это уже серьезно. Можно сразу сказать:

“До свидания, свободная жизнь!”. Sayonara, auf Wiedersehen, aloha и adieu! Да! Ты сколько времени на них проработал?

– Почти три недели.

– Тиндейл, ты страшный человек. С тобой опасно водить знакомство.

Наверняка вы мне скажете: “Тиндейл, дружище, полиция их “пасла” не один год, прежде чем предъявить обвинения”. Хорошо, ладно. Но я знаю правду.

Я буквально рыдаю от смеха. Можно сколько угодно ворчать и жаловаться на жизнь, но всем нам иногда выпадает возможность от души посмеяться. Я швыряю магнитофон и брошюрки в урну. Больше они не нужны.

Достаю из кармана листочек с адресом. Ну, Кэлвин, держись!

– Здравствуй, Тиндейл, – говорит иерофант.