Юрий Цыганов - Зона любви

— Вражина ты всенародная — такими вещами разве шутят!

— Да? Это я-то кикимора? А кто мне картину на роже нарисовал? Авангардист хренов!

— Ох!

Я посмотрел на нее с удивлением.

— Ты откуда слова такие знаешь — взрослые и умные?

— Оттуда! На лесоповале волки рассказали.

Ира принесла мне пол бутылки водки, стопку и апельсин. В общем, тот же натюрморт. Но сегодня он смотрелся изысканней. Желанней.

Я подумал: «Вот какая должна быть жена — спокойная, послушная. Водку — в постель! Это ж рассказать кому… Если бы только не сидела у этого козла на коленях — цены бы тебе не было!».

Будете?

Я предложил девчонкам выпить. Ира отказалась. Маленькая лгунья протянула из-за спины неизвестно откуда взявшийся стаканчик.

— Так, у нас и тара своя заготовлена?

— Ирк, он у нас еще и прокурор — всё подмечает!

— Подмечают — следователи, «опера», — сказал я, — прокуроры — санкции на арест выписывают. Или на обыск.

— Ух, ты! А я думала, у нас всё менты делают… Вот ты и есть — мент натуральный! — закричала вдруг Варя, вспомнив о главной своей беде. — Как я с таким бланшем на работу теперь пойду? Это ж, как минимум, неделю дома сидеть! Тут же с тоски подохнешь. Айвазовский, надо бы с тебя, по нормальному, неустойку вычесть.

— В профсоюз вступай — бюллетень получишь. Травма на работе, как никак…

— Это не он, — сказала Ира.

— Не он? Да!? Будто я ничего не помню… как он мне рожу вчера начистил! Вы, похоже, здесь все сговорились!

— Ты из ментовки такая пришла, — сказала Ира.

— Да? Из ментовки? Ну, молодцы — придумали. Да кто там меня посмеет… только пальцем! Они ж меня там все знают.

— Вот потому и посмели, — сказала Ира, — что слишком хорошо тебя все знают.

— Каблук на фирменном ботинке тоже я оторвал?

— Какой каблук?

Варя сорвалась в прихожую. Приходит — натурально рыдает.

— Суки, я ж их первый раз надела…

— Когда пьешь — закусывать надо, — сказала Ира.

Я решил сменить тему и задал второй волновавший меня вопрос:

— А который сейчас час? — спросил я у Иры.

— А сколько градусов по Цельсию? — передразнила меня Варя.

— Первый час. Валерка должен вот-вот подъехать. Ну… брат мой.

«Пора сматывать удочки, — подумал я, — мне еще родственников здесь не хватало. Сейчас допью это богатство — и нах хаузе битте гезеен, — умирать в одиночестве».

Валера не заставил себя долго ждать.

Я сидел совершенно голый, завернутый в одеяло, и допивал остатки. Мне опять жутко захотелось Ирку. Но у нее, похоже, были другие проблемы. Брат. Кровинушка родная.

Вообще-то, сначала у меня родилась (типа) благородная мысль. Со мной такое случается спьяну: «Родной брат в гости приехал. Из Смоленска. Гостинец от мамки привез. А тут пьянка-гулянка. Голый мужик на Ириной кровати, во всем своем „мужском великолепии“. Да он меня порвет на куски! А печень съест, чтоб неповадно другим было». Господи, господи, как же наивен я оказался в свои «глубоко за сорок».

ВсЁ происходило у меня на глазах.

Брат оказался довольно упитанный. Даже — если такое определение к месту — весьма цветущий. До сих пор помню свежий румянец на его загорелой роже. Но от него попахивало дерьмом. Не в прямом, естественно, смысле — в эстетической, так сказать, аллегории.

Вначале этот слизняк… слово «вошел» здесь не проходит. Он вполз… или подкрался. Сразу ко мне — здороваться. Улыбку нацепил такую, будто мы на одной подлодке кислородом делились, вражеские линкоры торпедировали, а теперь вот встретились на большой земле в мирное время. Радость-то какая! В общем, улыбочка — Голливуд отдыхает. Я уж потом сообразил: «Клиент, как никак — живые бабки лежат!».

— Извини, — говорю, — Валера, я не в форме.

— Ничего, ничего, братан, отдыхай.

И почмокал сочувственно, будто я на больничной койке раненый, а он — поди ж ты! — живой и здоровый вернулся. Типа: «Извини, братан, что живой!»

Отдыхаю. В конце концов, думаю: «Чего мне-то надо? Не мое это дело». Глаза даже прикрыл, чтоб не смущать их. А сам, как истинный мент, все секу. Каждую мелочь подмечаю.

Варя была права: я прирожденный мент, из породы «следаков». Сама же она незаметно свалила на кухню. Мне бы тоже выйти — как никак дела семейные — но я прикинул: одеваться, идти куда-то… разговаривать с Мишкой — решил откинуться, будто задремал…

Смотрю, Ирка полезла в шкаф. Барахло какое-то, коробки — всё на пол. Порылась — достает заветную коробочку. В ней конверт. Отдает его Валере.