Юрий Цыганов - Зона любви

Это означало только одно — я был еще достаточно разумен и трезв, чтобы помнить и о правилах игры, и личной безопасности. Так что, идея уйти пришла мне в самое время.

Потом «припиваешься» и, в зависимости от здоровья, можешь продержаться довольно долго. Корней, к примеру, выдерживал до десяти месяцев! Корней, естественно, не чета мне — личность, претендующая на библейский сюжет. В библии, как известно, не мелочатся — там всё масштабно: «И пошли от него народы…» и «Город возник на том месте» или: «И прожил он 850 лет…» Так что, пропить 10 месяцев — явно из той же серии. Я, в сравнении с ним — ничтожная моль, недостойная даже какой-нибудь псевдонаучной брошюры под названием: «Алкогольная зависимость и методы борьбы с ней». Больше недели — редко выдерживаю.

Пришла Ира с водкой, стаканчиками и апельсином. Без разговоров разделась и легла ко мне.

«Какая молодец, — подумал я, — всё, как по нотам. И, главное, молча».

Если честно, Варя своей истерикой меня сильно достала. Кстати, сама она осталась на кухне. Видно, не всё еще поведала о зверствах, творящихся в милицейских застенках.

— Курить в комнате можно?

— Кури. Вот пепельница.

Не знаю, как у кого, но секс в таком состоянии — приводит меня в состояние близкое к безумству. Мозги — отключены, чувства, напротив, как оголенные провода. Эрогенная зона — всё тело. То есть, я становлюсь одним большим чувствительным фаллосом. Пока я «кончил» — подруга моя орала три раза. (На них спиртное не действует, что ли?). После этого мы мгновенно уснули.

Когда я проснулся, Иры со мной не было. На соседней кровати спала Варя, прямо в одежде. Первый извечный вопрос: «Где я?» последнее время я задавал себе так часто, что паниковать не стал, а принялся вспоминать и анализировать. Результаты были положительными, — я примерно восстановил всю картину происходящего. Она меня не сильно обрадовала. Водка, слава богу, еще оставалась. Небольшой глоток и засохший апельсин привели меня в чувства.

Я встал. Надо было «отлить» и разведать обстановку. На кухне были всё те же. Единственно, появилось новое лицо: какой-то гнусный самец. Ира почему-то сидела у него на коленях.

«Вот сучка!» — машинально подумал я.

В моем взгляде, очевидно, всё читалось, как в книге, потому что самец посмотрел на меня с вызовом.

Я вышел в одних трусах. Как Калигула, просто забыл надеть штаны. По утрам, «после литры выпитой», такое случается. Наверное, это было не совсем уместно…

Мне отец когда-то рассказывал о войне. Я в свое время был помешан на этой теме и всё время пытал его: как, да что — расскажи… Я никак не мог въехать в ту атмосферу, как это — война, пули летают, смерть! Так вот, один случай мне врезался в память капитально. Я еще подумал, какой потрясающий эпизод можно было бы снять о войне нашим кинематографистам. Не понимал я тогда другого — такие эпизоды никто никогда не пропустил бы… Так вот, он мне рассказал, как шли в атаку штрафные батальоны. Сам он был зенитчик, так что, видел только их сборы к определенному рубежу, откуда и должна была начаться атака. Было раннее утро. Туман. Они шли совершенно голые! Каска, автомат, сапоги — и всё! Некоторые, что поскромнее, были одеты в кальсоны. Говорили, что немцы таких атак жутко боялись. Психологический момент. Голый человек — абсолютно беззащитен. Даже гимнастерка давала ощущение мнимой защищенности. И если человек переламывал себя — а куда нашему брату деваться, когда сзади СМЕРШ! — шел под пули голый — он становился зверем. Я думаю, впечатление жуткое: яйца, синие наколки, автоматы, штык-ножи. Наверняка — зверские лица. Наверняка — пьяные.

Войну я понял позже. Вернее, понял, что ничего в ней так и не понял. В 90-х годах Евтушенко издал «Антологию советской поэзии», где, среди многих прекрасных стихотворений, напечатали одно четверостишье неизвестного автора, найденное в кармане шинели убитого офицера. По-моему, комбата. То, что оно меня потрясло — ничего еще не сказать. Это четверостишье перевернуло полностью мое представление о войне.

Я приведу его так, как запомнил.

Я «отлил» и вышел на кухню. Поздороваться.

Еще меня задело, что Ира находится в объятьях этой суки. Хотел его разглядеть. Казалось бы, чего тут такого: Ира — проститутка. Или — профессиональная шлюха. Кому как нравится их называть. Однако — неприятно…