Юрий Цыганов - Зона любви

— Такая годится?

Он притормозил у одиноко стоящей фигуры. Я опустил стекло — выходить было лень… Дева была слегка потрепана, но еще ничего. Эта была из рисковых одиночек-энтузиасток.

— Пальтишко распахни.

Больше всего у женщин я не любил их пышные телеса. Все эти жировые прослойки повергали моего друга в уныние. Он ложился на дно и сигналов не подавал. Однако эта была ничего — достаточно костлява.

— Сколько?

— Штука.

— Восемьсот плюс водка. Я буду один.

Она молча села на заднее сиденье.

Я плохо помню ее и то, что у нас было. Поразило меня только одно — странные ожоги на ногах, чуть выше колен.

— Что это?

— Пацаны обкурились — баловались, сигареты тушили.

Я долго переваривал услышанное. М-да…

— Так они тебя и убить могли.

— Могли. Только я убежала… Из окна выпрыгнула… Я ж сказала — обкуренные были.

— Да уж… работенку ты себе выбрала…

— Эта работенка сама тебя выбирает.

Говорить в таких случаях нечего. Удушливым дымом подлинности повеяло от ее слов.

Господин Куприн, вы бы трахнули такую женщину? А вы, великий пахарь и сеятель разумного и доброго? Или бы высказались за материнство и детство, за спасение души?

Еще главный Спасатель душ меня очень волновал в этом вопросе.

Он, по известной легенде, был девственник. Хотя это сомнительно… С его-то страстью, энергией, жаждой жизни… Вот жены и детей у него точно не должно было быть. Революционеры по понятию не могут заводить семьи. Семья и спасение душ — не совместимы.

Я доподлинно знаю только одного приличного девственника. Это великий Андерсен. Он деткам сказки писал, чистые и мудрые. Поэтому у него одно с другим гармонично сочеталось.

Но Спасатель душ со всем человечеством разговаривал, а человечество в практической жизни сказкам не сильно верит. Впрочем, в его сказочку про Царствие Божье отчасти поверило… Слишком заманчивые открывались перспективы.

В общем, много в мире тайн. И не все нам суждено разгадать.

Я же постараюсь не мусорить в окружающем пространстве своими тайнами, я всё о себе расскажу доподлинно, ничего утаивать не стану, так как службу несу в ином Храме. Имя ему: Как-Было-На-Самом-Деле.

А на самом деле, в девственности я не вижу никакого достоинства. Любое глумление над плотью чревато последствиями. И где-нибудь отольется чрезмерное воздержание страшными безобразиями. Поэтому проститутка несет миру пользу. Она, с риском для здоровья и жизни, принимает на себя всю тяжесть человеческого порока. А это достойно, если не уважения, (хотя, почему бы и нет?) то высокой оплаты.

Для творческой личности, вообще, воздержание равносильно медленной казни. Что такой голубок сможет миру поведать?

После оргии, устроенной моим лучшим другом, который жил своими понятиями и плевал на Высший Разум, в общем, и целом, и на спасение души в частности, я опять провалился в яму.

Водка — напиток гуманный — дает организму необходимую паузу. Иначе с моей впечатлительностью и бешеной энергией я преждевременно оказался бы у вас, ребята, на самых высоких и мягких нарах…

Разбудила меня проститутка:

— Юра, где мои сапоги?

— Что, собралась слинять, по-тихому?

— Пожалуйста, отпусти меня…

Черт, и проститутки от меня разбегаются…

— Они на кухне, за столом.

Когда мы пришли, я предпринял попытку не наступать на одни грабли дважды. Средство простое и достаточно эффективное — антикидалово — без сапог далеко не убежишь.

Я запер за ней дверь и налил еще гуманного напитка.

«Для первого раза достаточно,» — решил я.

Любое дело нужно доводить до конца. Взялся за нож — бей. А иначе чего ты будешь стоить в этой жизни?

Денег была еще целая куча. Поэтому, отдохнув и приведя себя в божий вид, я вновь и вновь выходил на тропу порока.

Предводительствовал в походе мой обезумевший друг. Мне же уготована была роль наблюдателя.

Знаете таких чистоплюев и ссыкунов?

В Чечне кровь рекой, баб насилуют, а тут приезжает какой-нибудь дядюшка Майкл или того хуже — престарелый чувак из нашей «яблочной», везде протестующей и всем недовольной, прослойки, и наблюдает, то есть начинает боевым генералам о правах человека болты вкручивать. Его, естественно, посылают по матушке, да зря… Погорячились генералы. Гуманист и защитник прав оказался той еще вонючкой.