Дэвид Боукер - Что я думаю о женщинах

Ближе к двум стало скучно, усталость постепенно брала свое. Вернувшись в дом, я вошел в спальню Натали и включил свет. От знакомого сладковатого запаха судорожно сжалось горло. Карты Таро, которые она унаследовала от матери, лежали на прикроватном столике. Открыв коробку, я высыпал их на одеяло и, перетасовав двадцать два козыря, спросил направлявшую мою руку силу, каковы шансы завоевать любовь Натали. Я нисколько не удивился, когда, перевернув карту, увидел черный скелет в короне, а под ним надпись — “Смерть”.

Утром я забрал Эрика у родителей, а Натали вернулась ближе к обеду со скрипичным футляром и букетом ярко-красных роз. Моим первым вопросом был: “Откуда цветы?”

Бросив скрипку и розы на диван, она взяла у меня ребенка.

— Роб подарил. Роб Митчелл, помнишь? Я вчера в “Веранде” играла. “Смотрители” были главным номером программы, и им срочно понадобился скрипач.

— Я слушал их последний альбом; похоже, им нужны гитарист, клавишник, ударник и, самое главное, гребаный певец.

— Чего ты так кипятишься? — гладя головку Эрика, спросила девушка.

— Угадай!

— Понятия не имею.

— Тебя всю ночь не было!

— А тебя все выходные! — засмеялась Натали. — И что?

— В чем дело, Натали?

— Извини, Гай, — в темных глазах загорелись опасные огоньки, — осмелюсь напомнить, что в этом доме ты просто гость, помогаешь смотреть за Эриком. Знать, где я, с кем и что делаю, в круг твоих обязанностей не входит.

Мне страшно захотелось отомстить.

— Парни из моего клуба считают, что твои испытания — сплошная ерунда и ты просто надо мной издеваешься.

Натали пронзила меня испепеляющим взглядом.

— А как считаешь ты, Гай?

— Считаю, что Джина была намного лучше и добрее тебя.

Карие глаза смягчились, и Натали бережно погладила детскую головку.

Остаток дня меня терзали мысли, не напрасно ли я теряю время на холодную, своенравную женщину. Но вечером Натали позвала смотреть, как принимает ванну, и, едва взглянув на нее, я тут же перестал сомневаться.

— Ты не рассказал, как провел выходные.

— Замечательно!

С нарочитой тщательностью, будто желая помучить, Натали намыливала правую ногу.

— Давай рассказывай!

— Разве мы испытания не перед “Храмом Джины” обсуждаем?

— Хватит формальностей, давай рассказывай!

— Все сложилось очень удачно. Террорист рыдал.

— Правда?

— Да, конечно! Разве это не здорово?

— Пока не знаю. А из-за чего рыдал?

— Ну, Бен поцеловал его, и… хм, Террорист растрогался до слез.

— Твой брат поцеловал Террориста?

— Да, а потом признал: насилием ничего не добьешься, и обещал больше не решать свои проблемы кулаками.

Для опытного лгуна получилось весьма неубедительно. Похоже, Натали тоже это почувствовала, потому что смотрела на меня с мрачным недоверием.

— Ясно… Значит, даже стараться не пришлось?

— Угу, — кивнул я. — Просто удивительно, кто бы мог поверить?

Карие глаза сурово заблестели.

— Я, например, не смогла бы. — Натали начала ополаскиваться. — А как насчет приобщения Ланкастера к идеалам феминизма?

— Хорошо, — я нервно сглотнул, — лучше и быть не могло.

— Так, попробую догадаться, — хмыкнула она. — Ланкастер признался, что его отношение к женщинам базируется на трех основных принципах: запугивание, подавление и подчинение. После разъяснительной работы он пообещал никогда больше не оскорблять слабый пол своими грязными, унизительными желаниями. Я права?

— Да, в общем, да. Все примерно так и было.

— Дай мне полотенце.

Я протянул мягчайшее белое полотенце.

— Гай, ты понимаешь: если я поймаю тебя на лжи, между нами будет все кончено?

Где же я это слышал?

— Эти слова из какого-то фильма, верно?

— Не испытывай судьбу! — Натали выбралась из ванны; гладкая кожа блестела так, что я отступил, подавленный мощной аурой этой девушки.

— И что теперь? — робко спросил я.

— Ты с друзьями приглашен на праздничный ужин, который состоится восемнадцатого августа. Знакомая дата?

— Боюсь, нет.

— Очень жаль! В этот день ты женился.

— О боже! — Я зажмурился, осыпая себя проклятиями..

— Да, боже… Со дня смерти Джины прошло несколько месяцев, а ты уже забыл!

— Ну, это несправедливо, я и при ее жизни забывал!

— У тебя появилась дежурная фраза.

— Интересно, какая?

— “Это несправедливо”. Что, любишь о справедливости рассуждать? Забавно слышать это от такого несправедливого человека, как ты!

Я украдкой глянул на ее грудь.