Джо Фауст - Демоны Боддеккера

— А разве вы тем самым не подставляете всех, кто принимал ролик — к примеру, представителей «Мира Нано»? И всех прочих, кто снимал, редактировал, распространял, покупал для него рекламное время?

— Не важно, — отмахнулся Спеннер. — Сейчас неприятности грозят не им.

Финней застучал клавишами. Жги опять завопил:

— Ну вот, Бей! Прям как новенький. И вопль Бея:

— Ты мне бугы набоотор криплеил! — Что должно было означать «ты мне губы наоборот приклеил».

— Мы устроили общий мозговой штурм по поводу возможных причин твоего временного помешательства. Остается только выбрать, что тебе больше всего подходит, и мы уже наняли дипломированного психометриста и практикующего консультанта, чтобы они тебя поднатаскали по части всяких там тиков, особенностей поведения и подходящих для суда ответов.

— Меня это не интересует, — ответил я.

— Можно, конечно, провернуть суд и так, чтобы тебе не пришлось проходить освидетельствования, — проговорил Спеннер, — но хотелось, чтобы ты все-таки выслушал некоторые возможности. — Он провел по экрану пальцем. — Вот, например, синдром перезагрузки Норвежской войны.

— Я слегка староват для этой войны.

— Тебя вполне могли призывать в резерве, как Робенштайна, — предположил Финней.

— Не думаю.

— А как насчет похмельного синдрома? Все знают, сколько мы в Пембрук-Холле пьем.

— Нет.

— Феномен отказа от приема психотропов, — выдвинул новую гипотезу Финней.

— Нет.

— Сдвиг восприятия Куриана?

— Я бы остановился именно на нем, — заметил Финней. Гы-гы-гы!

— Запоздалый кризис подростковой асоциальное™?

— Вы не понимаете одной простой вещи, — начал я на максимально доступной мне сейчас громкости.

— Знаю! — просиял Финней. — Он хочет чего-нибудь уникального. Такого, чтобы подчеркивало его творческое начало, а может, даже было бы названо в его честь.

— Гениально! — вскричал Спеннер. — Ты такая творческая личность, Боддеккер!

— Нет! — прохрипел я. — Не нужно мне персональное психическое заболевание, да и ваши тоже не нужны…

— А что же тогда? — озадаченно спросил Финней. Я набил рот ледяной стружкой и проглотил.

— Хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Этот сценарий, «Стать Дьяволом»… Когда я писал его, то был абсолютно в своем уме, как любой из вас.

— Моральная агнозия! — восхитился Спеннер. — Разве не видишь, он начинает уже сейчас разыгрывать симптомы! Это еще гениальнее…

— Да нет же! — Голос у меня срывался от напряжения. — Ну как вы, идиоты этакие, не вобьете себе в головы? Я прибил эту гребаную собаку нарочно!

Оба старших партнера дружно разинули рты. На миг воцарилась благословенная тишина. Первым опомнился Спеннер.

— Зачем, Боддеккер? Я проглотил еще льда.

— Потому что хотел навредить Дьяволам. Хотел, чтобы их посадили за решетку или линчевали в Центральном парке! На случай, если вы не заметили — они ужасны. Шайка закоренелых преступников — и стерев записи в досье, вы их не измените и совесть в них не пробудите. Да коли на то пошло, мы лишь сделали их еще хуже, дав им столько денег и возможностей.

Финней покачал головой.

— Ушам не верю.

— И я не верю, когда слушаю вас, — сказал я. — Разве смерть Ранча Ле Роя для вас совсем ничего не значит? Или Чарли Анджелеса? Или Сильвестр?

— Сильвестр покончил с собой, — возразил Спеннер.

— Только потому, что Дьяволы изнасиловали его… Ее. Кем бы он или она тогда ни был. Ответственность за эту смерть на Дьяволах. А как насчет Нормана Дрейна и Гарольда Болла, Билли Хинда и Роддика Искайна? А тот факт, что Дьяволы взяли вполне разумного молодого человека, вроде Грега Замзы, и убедили его прибить мертвую собаку к чьей-то двери? Позвольте мне сказать вам кое-что, джентльмены… Я не вижу особой разницы между тем, что мистер Замза сделал с той собакой, и тем, что Пембрук-Холл последние несколько месяцев делает с потребительской аудиторией всего мира. И за это нас скорее всего следует линчевать в Парке. У Финнея отвисла челюсть.

— Гарфильдовское навязчивое желание смерти, — только и выговорил он.

Спеннер печально покачал головой.

— Нет, — произнес он. — Боюсь, Боддеккер говорит серьезно.

— Абсолютно серьезно, иди оно все к чертовой матери, — подтвердил я.

Из-за занавески раздался сдавленный возглас:

— Мистер Боддеккер! Вы сказали нехорошее слово!

— Что ж, — сказал Финней. — Если ты видишь ситуацию именно так…

— И просто в шоке оттого, что вы видите ее иначе, — перебил я.