Стив Айлетт - Токсикология (Toxicology)

Добавьте подвижность к невежеству, и вы получите полицейскую машину. Одна вогналась в толпу и с визгом остановилась, а девушка прокрутилась по воздуху и приземлилась в кучу. Колонки выплюнули новый звук – хруст и глухой всхлип, словно кто-то наступил на улитку. Рядом с шеренгами копов покатилась чья-то голова – серые мозги перепутались с серыми волосами. Это был Доггер.

Среди синтезаторов и сцен бунта по нескольким прослушиваемым субъектам наносили ритмичные удары, и каждый передавался из рейвовых стэков. В миле отсюда штукатурные утки отвалились со стен дома, когда сквозь ранние часы разнеслось эхо ритмичных ударов по черепу. Регулярная последовательность побоев сделала петли излишними. Ритм трёх разных избиений смешивался и переплетался, как в многоканальном магнитофоне, случайный хруст костей добавлял акценты. Вместо того чтобы бдительно смотреть в другую сторону, старшие офицеры бросились в свалку. Кровь, тёмная, как разлитая нефть, отсвечивала пожарно-красным во вспышках факелов. Выстрелы раздавались вслед за вскриками. Стёкла машин покрывались паутинными трещинами, плыл дым, и громкость нарастала, а тени фигур стали бессмысленными пятнами хаотичных движений.

Холодное солнце вставало над призраком хороших времен. Редкие выжившие ошеломленно бродили вокруг. Продираясь сквозь рассвет чаплинской серости, я желал, чтобы Доггер был жив или хотя бы неправ. Но он был ни тем, ни другим, и его путь на небеса стал засовом на любом объективном отражении. Насколько я понимал, когда-то на земле жили гиганты, а теперь осталась только пластмасса. Правда зачахла на лозе, когда рейд объявили победой здравого смысла. Четыре смерти, исключая Доггера, который не считается, потому что был старым, и ещё двенадцать не считаются, потому что не были копами. До всех довели, что повторяющийся ритм ударов по живому черепу при исполнении полицейским долга законен, а вот акустическое усиление этого звука – нет. Организаторы рейва, которые сняли землю, решили поберечь деньги и в следующий раз вломиться просто так.

Мне пришлось приглядывать за Огнём. Этот подопечный смотрел на меня в ожидании чего-то, о чём я так и не догадался. Наконец он решил, что я не Доггер, и ушёл прочь. Моему поколению не хватает какого-то очень важного элемента – я надеялся только на то, что в итоге мы стали непредсказуемыми.

Власти приняли меры в надежде, что чудо предотвратит симметричную реакцию, но чуда не произошло. Кара молодёжи стала стремительной и жестокой, хотя и грустной, несмотря на возраст. Доггер называл нас тусклым синяком, набиваемым снова и снова. На сонное поколение сцена рейва подействовала как гигантский будильник. И он никогда не слушал мои слова о том, что усталость вполне понятна, если подумать, что за детьми смотрят те, кто делает те же ошибки и удивляется тому же результату снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова.

В точке столкновения тёмных и социальных наук лежит контрадинамика. Эта система открывает по человеческим существам огонь противоречивых приказов, рекомендаций, законов и религиозных эдиктов; все с абсолютной властью тянут в разные стороны, пока объект не начинает крутиться, как юла. Делают даже генераторы, в основе которых лежит вращающаяся жертва, окружённая противоположными указаниями. Эти моторы, похоже, обходят законы физики, поскольку объект выдаёт куда больше энергии, чем к нему прикладывают руководители.

Многие предпочитают детский труд из-за энергетической податливости детей – они выдерживают больше циклов наставлений, прежде чем отрубиться или упрямо, хотя и беспокойно, застыть в одном положении. Говорили, один деятель раскрутил подростка так сильно, что нашёл пустоту внутри Земли. Контрадинамику завуалировали, дали ей кодовое имя “Обегание” и говорят о ней исключительно страшным шёпотом.

Но нашлись и специалисты по манипуляциям, которые для собственных целей упёрли технологию контра в форме чакральной пытки. Слорк Маккейн любил кручёный разрыв бесконечных противоречий и сознательно усугублял его, выходя на люди с итальянцем. Но основную дилемму он заработал в Кулаке Иронии.

– Леди Мисс, – сказал он однажды, – у меня есть новый диск для Комнаты.

– Этот? – сказала В, помахивая диском размером с игровую фишку. Он содержал изначальную парадигму, познаваемый хаос углов. Иногда одна политическая речь так набита логическими конфликтами, что может разорвать человека. У Слорка были диски, подписанные “Шелл-Вива”, “Ад или Ад”, “Огони” “Психо-блаер”, “Интервенция Солёной Раны”, “Састд” и “Фойя”. Люди контра дают друг другу рекомендации, как джанки.