Терри Сазерн: Кэнди

В общем, я тебе рассказала, что у нас тут происходит. Напиши нам, Кэн, будем ждать — удачи тебе, и еще вот что: если будешь пользоваться искусственным, ни в коем случае не пользуйся деревянным!

Тетя Ливия».

Фраза про месячные, которые прекратились, напомнила Кэнди про ее собственную проблему, да и само письмо показалась ей каким-то… не очень приличным. Она убрала его в конверт и отпила пару глоточков колы, прежде чем вскрыть второе письмо.

«Захваченному в тошнотворной круговерти этого распутного города — ожидание в бистро, постоянное притворство, кривые улыбочки и промозглая серая зима сонных раскаяний и сожалений, неприкаянная пустота вокруг, — где взять настрой для искрометного, радостного письма о любви и нежности… и все же, с кошмарной гримасой веселья, застывшей на страдальческих губах, я беру в руки ручку и пишу тебе, чтобы ты знала, как сильно мне не хватает твоей тесной и жаркой штучки. Твой друг».

Кэнди перечитала письмо еще несколько раз. Кто его написал? Дерек? Написано было красиво и поэтично — особенно в самом начале, — и Кэнди даже подумала, что письмо написал Джек Катт или Том Смарт: при всех их недостатках, только они во всем Виллидж были способны воспринимать истинную поэзию. И все-таки это мог быть и поток сознания или даже «автоматическое письмо» от Дерека! Кэнди ужасно разволновалась от этой мысли и прикончила колу двумя большими глотками. Потом она встала, спустилась на первый этаж и вышла на улицу, на бульвар. Но не успела она пройти и полквартала, как вдруг почувствовала между ног внезапный прилив тепла, густого и влажного. Месячные, наконец, пришли!

— Слава Богу! — воскликнула она вслух и огляделась в поисках аптеки. Аптеки поблизости не оказалось, но зато была лавка лечебных трав, и Кэнди решила, что там тоже могут продаваться тампоны. Хозяин лавки, старик из местных, сидел на корточках на полу, отрешенно курил трубку с травкой и, похоже, вообще не разумел по-английски. Будучи девочкой стыдливой и скромной, Кэнди не стала показывать ему жестами, что именно ей нужно. Она вернулась в офис American Express и попросила тампон у одной из секретарш. Тампон ей дали, но он был среднего размера — а Кэнди пользовалась «подростковыми», — и она испугалась, что он для нее слишком большой и, вообще, не войдет. Но он как-то вошел, и Кэнди, счастливая и защищенная, бодрым шагом направилась к храму в конце Дзен-Бульвара.

По пути она обогнала «святого» неопределенного возраста, а вернее, вообще без возраста, о котором ей уже рассказали, что это один из самых духовно продвинутых мистиков Индии — старик, весь измазанный в золе и дерьме, в одной заскорузлой набедренной повязке, он шел по улице, не замечая ничего вокруг. Очевидно, он тоже шел в храм. За ним по пятам тянулась небольшая толпа американских туристов. Они его фотографировали и предлагали ему хлеб и деньги, чтобы он принял картинную позу, или улыбнулся, или хоть как-нибудь отреагировал на их присутствие. Но он их как будто и не замечал. Он шел вперед, словно в трансе, а когда к нему робко приблизилась очаровательная малышка лет шести, которую мама послала взять у него автограф, он ее даже и не увидел — что явно задело туристов.

— Это уже слишком, — возмутилась одна из женщин, — вот так не заметить ребенка! «Святой» он там или нет, я не знаю, но грубиян он изрядный!

— Да какой он святой, просто чокнутый старикашка! — заявил отец девочки и принялся успокаивать обиженного ребенка: — Ничего, Дорин, ты не огорчайся. Это был плохой дядя!

Кэнди ужасно взбесили эти придурки-туристы, которые ничегошеньки не понимают, а только тупо глазеют на храмы и на святых мудрецов.

— Они пишут в рекламных проспектах, что рады туристам, — принялся разглагольствовать кто-то из американцев, — что тебя в их стране ждет самый теплый прием, и вот ты сюда приезжаешь и вкладываешь свои кровные доллары в их паршивую экономику… и что получается? Какой-то занюханный нищий тебе откровенно хамит. Хамства, простите, мне и в Нью-Йорке хватает! А за такое, вообще, морду бьют!

— Да ладно, Том, — примирительно проговорила его жена, прикоснувшись к его руке. — Это же просто невежественный старик. Что он, вообще, понимает?! Ты же видел, как он отказался от денег?

— Старик, не старик — учиться, оно никогда не поздно! Я так думаю, у него не все дома.

Кэнди хотелось схватить святого в охапку и бегом бежать к храму. Подальше от этих людей. Но, к счастью, туристы оставили старика в покое и свернули в живописный проулок.