Уилл Айткен - Наглядные пособия

Камилла Анака, дипломированная медсестра, выходит вперед, прижимает меня к своей однобокой груди, украдкой лапает мою задницу.

— Луиза, сколько лета, сколько зима. Когда опять приходить в купальни? — Поворачивается к мужу, миниатюрному коротышке с блестящей коричневой макушкой и изрядно тронутыми сединой усами. — Луиза учить меня английский в Киото. Очень хорошая учитель. С Луизой мы смеемся и учимся.

Моей рукой завладевает мистер Аракава.

— Луиза учить наших девочков в «Чистых сердцах» больше, чем английский. Она учить жизнь.

Все обмениваются поклонами и смеются, воздавая должное моим разнообразным талантам. Все так весело, так мило, что я почти забываю почуять недоброе. И тут следует одна из тех затянувшихся пауз, что японцы якобы находят более чем уместными и даже успокаивающими; меня они с ума сводят. Всякий раз я внушаю себе, что ни за что не заговорю первой, однако в итоге не выдерживаю.

— А как так вышло, что вы все знакомы с Оро? — спрашиваю.

Общий смех, означающий: «Эта гайдзинка — просто прелесть что такое, хотя ужасно бестактна, вы не находите?»

Мистер Аракава подводит меня к длинному дивану.

— Луиза, вы знаете Оро как талантливого певца, как японскую кинозвезду первой величины, возможно, знаете также и телесериал «Маку Хама». Он…

— Оро эстрадник, крупная шишка шоу-бизнеса, а в придачу и большого бизнеса тоже, — вклинивается мистер Анака. — Нашего бизнеса, — он кивает в сторону мистера Аракава, мистера Кобаяси, мистера Синода и мистера Нарусе, — потому что все вместе мы образуем конгломерат развлечений «Сиру». Миссис Анака улыбается мне.

— Самый важный конгломерат шоу-бизнеса во всей Японии.

— Во всей Азии, — поправляет ее супруг.

— А что такое сиру? — спрашиваю я у Оро. Он глядит в потолок.

— Такая коричневая штука, которой рис поливают.

— Соус, — поясняет мистер Анака.

— Подливка, — добавляет миссис Анака.

Судно встало на подводные крылья и скользит над водой. Мимо проносятся мелкие скалистые островки. Внутреннее море больше похоже на широкий канал, нежели на настоящее море, вода — там, где не вспенивается попутный поток — спокойная, тускло-серая.

— Мы вовсе не хотим нарушать ваши с Оро каникулы, — говорит мистер Кобаяси. — Оро много работает, Оро заслужил отдых, но нам важно прийти к соглашению о том, как… — Он пытается потактичнее выразить свою мысль по-английски.

— Снизить убытки? — подсказываю я. Все глубокомысленно кивают.

— Скандал — это хорошо, — встревает мистер Нарусе, улыбаясь и облизывая губы. — До определенного предела.

— Когда мы контролируем рекламу — это хорошо, — отмечает мистер Синода. — Когда реклама контролирует нас — жди неприятностей.

До сих пор Оро сидел очень тихо, сцепив ладони под подбородком, не сводя глаз с них, не сводя глаз с меня.

— В том, что случилось, Луиза не виновата. Леди-журналистка споткнулась и упала.

— Никто не говорить, Луиза — проблема, — отвечает мистер Анака. — Леди журналист — нехороший фрукт. Всегда устраивать неприятности.

— Так ей и надо, — фыркает миссис Анака.

— У нас есть видео, которое доказывать, она не в коме, — продолжает мистер Анака. — Газета ее помещала в частный санаторий, чтобы раздуть историю. С головой у нее полная порядка, только большая шишка. Бинты для фотографии намотать.

— Ради пикантной истории они что угодно делать, — подтверждает мистер Синода. — Лгать, врать, воровать, деньги платить.

— Но если «леди журналист» не проблема и я не проблема, так в чем же проблема? — В сомнительной ситуации моя роль здесь — совершать промах за промахом, размахивая тупым инструментом.

— Проблема, — роняет мистер Кобаяси, соединяя подушечки пальцев, — это общественное восприятие.

— Восприятие? — шепчет миссис Анака мужу.

— У нас есть основания полагать, — объясняет мистер Кобаяси, — что значительную часть зрителей Оро глубоко задевает его связь с… — он делает паузу и набирает в грудь побольше воздуха, — с иностранкой. Вы все помните, как три года назад Оро имел романтические отношения с той старлеткой… как ее звали?

— Тьюсдей Харада, — бурчит мистер Синода.

— Тьюсдей Харада? — непроизвольно повторяю я.

— Тьюсдей наполовину японка, наполовину американка, — объясняет мистер Кобаяси. — Синие глаза, но черты лица — японские. И даже здесь мы обнаружили, что поклонницы Оро сочли, будто их предали, а ведь Тьюсдей — наполовину японка, бегло говорит по-японски и очень красива.