Харуки Мураками - Токийские легенды (Tokyo kitanshu)

— По вторникам в первой половине дня я почти всегда здесь, — сказал он. — Ничего особенного обещать не могу, но в собеседники, надеюсь, сгожусь. Если, конечно, такой, как я, вас устроит.

— Никому не говорила. Даже мужу.

Он положил свою руку поверх ее, лежавшей на рычаге ручного тормоза.

— Очень страшно, — сказала она. — Иногда ни о чем не могу думать.

Рядом остановился синий микроавтобус, из которого вышли супруги средних лет — в дурном расположении духа. Судя по голосам, они из-за чего-то бранились. Чего-то очень пустого. Стоило им уйти, вокруг опять воцарилась тишина. Глаза женщины были закрыты.

— Сейчас неуместно говорить громкие слова, — произнес настройщик. — Однако, если я не знаю, что делать дальше, стараюсь всегда следовать одному правилу.

— Правилу?

— Если поставлен перед выбором: бесформенный предмет или предмет с формой, — выбирай бесформенный. Это и есть мое правило. Когда я натыкался на стену, всегда ему следовал, и если не спешил с выводами, это всегда приводило к хорошим результатам. Даже если в тот момент было тяжко.

— Вы сами его придумали?

— Да, — ответил он, уставившись в приборную панель «пежо», — это эмпирика.

— Если поставлен перед выбором: бесформенный предмет или предмет с формой, — выбирай бесформенный, — повторила она.

— Именно.

На мгновенье женщина задумалась.

— Пусть даже так, но я сейчас ничего понять не могу. В чем есть форма, а в чем ее нет.

— Может быть. Но, скорее всего, где-то выбор делать придется.

— Вы так считаете? Он легко кивнул.

— У такого гей-ветерана, как я, много разных особенных способностей.

Она засмеялась:

— Спасибо.

Опять повисла долгая пауза, но в ней уже не было густого удушья, как прежде.

— Прощайте. И спасибо вам за все. Хорошо, что я с вами встретилась и смогла вот так поговорить. Кажется, вы придали мне уверенности.

Он улыбнулся и пожал ей руку.

— Будьте здоровы.

Он проводил взглядом удаляющийся голубой «пежо», напоследок помахал рукой зеркалу заднего вида и не спеша побрел к своей «хонде».

Весь следующий вторник лил дождь. Женщина в кафе не появилась. Настройщик молча почитал книгу до часу дня и поехал обратно.

Он решил в тот день не ходить в спортзал. Настроения разминаться не было. Так и не пообедав, сразу вернулся домой. Развалившись на диване, он слушал баллады Шопена в исполнении Артура Рубинштейна. Стоило закрыть глаза — и перед ним плыло лицо невысокой женщины за рулем «пежо», в пальцах воскресало прикосновение к ее волосам, отчетливо вспоминалась темная родинка на мочке уха. Прошло время, образы исчезли, но форма родинки осталась отчетливой. Открыты ли, закрыты ли глаза — там все равно всплывала эта маленькая черная точка и, словно пропущенный знак препинания, тихо, но неумолимо бередила ему душу.

Около трех он решил позвонить сестре. С их последнего разговора прошло немало лет. Интересно сколько. Десять? Выходит, такое долгое у них отчуждение? Когда разговоры о свадьбе повисли в воздухе, на нервах они наговорили друг другу такого, чего не должны были говорить. Это и стало одной из причин. Другая же заключалась в том, что он не пришелся по нраву человеку, за которого сестра вышла замуж. Тот был надменным снобом и считал иную сексуальную ориентацию чуть ли не инфекционным заболеванием. Мой знакомый предпочитал бы держаться от него подальше.

После долгих сомнений с трубкой в руках настройщик все же набрал номер полностью. После дюжины долгих гудков отчаялся было — и при этом у него как-то отлегло от сердца — и уже собирался положить трубку, но тут сестра ответила. Таким родным голосом. Сообразив, что это он, замолчала — и на том конце провода повисла пауза.

— Что произошло? Зачем позвонил? — безразлично спросила она.

— Не знаю, — честно признался настройщик. — Просто мне показалось, что надо. Как-то мне за тебя тревожно.

Опять тишина. Долгая. «Видимо, она по-прежнему на меня сердится», — подумал он.

— В принципе, никаких дел у меня нет. Хорошо, если ты жива-здорова.

— Подожди, — вымолвила она. По ее голосу он понял: сестра беззвучно плакала с трубкой в руках. — Извини, ты бы не мог немного подождать?

Опять повисла тишина. Все это время он прижимал трубку к уху. Но там не было слышно ничего. Ни единого признака жизни. Затем сестра сказала:

— У тебя сейчас есть время?

— Есть. Сегодня выходной.

— Ничего, если я к тебе приеду?

— Приезжай. Встречу на станции.

Через час он подобрал сестру на станции и отвез к себе. После десяти лет разлуки ни он, ни она не могли не увидеть, что оба постарели. Годы брали свое. И внешний облик, как в зеркале, отражал эти перемены. Сестра оставалась стройна, стильна и выглядела лет на пять моложе своего возраста. Но во впалости щек угадывалась уже не такая строгость, как прежде. Пронзительные черные глаза слегка потускнели. Настройщик тоже держался моложе своих лет, но и при первом взгляде было видно, как отступают края его шевелюры. В машине брат и сестра от неловкости обменивались банальными фразами: как работа, здоровы ли дети. Вести об общих знакомых, родителях. Когда вошли в квартиру, настройщик поставил чайник на кухне.