Яна Гецеу - Я, Дикая Дика

Прискакала по назначенному адресу — оказался какой-то полуподвал, довольно тесный, но светлый, и заставленный всякой звукозаписывающей всячиной — типа пульта, колонок, профессиональных микрофонов. Тут и там связки проводов, запутаться можно! Валяются и висят гитары разной модификации, и самая прикольная деталь — на столе в вазочке для варенья связка разноцветных медиаторов на шнурочке, и коробка с запасными струнами, железными и нейлоновыми.

Меня радушно встретил Шут, он был пока один. Сели покурить — дверь заскрипела, и пригнувшись вошёл какой-то длинный чел. Он вёл за руку девицу в чёрном.

— Ой, Гаюшка, здарова! — поднялся ему навстречу Шут.

— Вот, Дикая, знакомься, это новый продюсер наш, «Детей Смерти»! Ну, и мой проект вести будет. Вместо безвременно покинувшей реальность Вики! — пафосно представил Шут.

— Очень и очень рад знакомству! — голос продюсера низкий и приятный. А вот глаза… Чёрные настолько, что кажется без зрачка вообще, насквозь пронизывающие, смаргивают редко. Чел с глазами чёрта… снял пальто, и додумался наконец представить свою девку:

— Моя подруга, спутница, х-мм, так скажем — жизни! — они с Шутом многозначительно переглянулись. Задрали они уже с этими своими играми в смерть! Тоже мне, готы сырые. Мы с девицей кивнули друг другу. Зовут её красиво — Ева. Она откинула капюшон пальто, показав короткую стильную стрижку на светлых волосах, и тяжелые витые серьги тёмного серебра. Молча и почти угрюмо села напротив, закурила. Видно, что от природы полна, но будто иссушена. Что это — инъекции героина? И взгляд в упор, глаза безжизненные, не движутся. Как и у Шута… Чтобы посмотреть на что-либо, она странно поворачивалась чуть не всем телом. Больная какая-то, или скорее наркоманка. Сдержанная до суровости, говорит тихо, и только Гаю что-то на ухо. Неприятная и отталкивающая манера. Вскоре подошли все прочие — барабанщик Кайф, скрипачка Джойс, и звукарь Мортал. Жуткая у них компашка, один к одному все… Разбрелись по местам, каждый к своему инструменту, принялись настраиваться, матерясь и переговариваясь между собой. Меня будто никто не замечал, кроме Шута, который всё бегал от микрофонной стойки ко мне, пытался шутить и улыбаться. Совал мне коньяк, отбирая у других. Я про себя тихо напевала, примеряя текст по бумажке. Вскоре звукарь дал команду вперёд, и я вздрогнула как ужаленная от первых аккордов. Началось…

Я чувствовала себя никудышным лошонышем… Голос срывается, текст не ложится. Волнуюсь очень, ведь у меня совсем нет опыта студийной работы. Шут объясняет, что это очень просто, всё равно, что дома. Советует закрыть глаза и не заморачиваться. А у меня на уме Ветер, Ветер — куда он делся, не звонит, ни дома ни на работе нет, и Ленка не отвечает… Что за дела? Какая нахрен песня в таком состоянии?? Ещё и Гай этот сильно отвлекает — сидя в тёмном углу напротив, сверлит меня блестящими наркотическими глазами, насквозь. Как бы сказать ему, что мне это мешает и сдёргивает?? Чёрт бы его побрал! Зато уважения к Шуту немного добавилось — ему бы нервничать и психовать, ведь я ему все сроки ломаю! Раз согласилась — надо дело толком делать, а я не в силах собрать себя, разбросанную по кусочкам — один в универе за сессию переживает, другой дома с мамой — что на скажет на всю эту байду, если выгонят посреди учебного года? Третий опять по наркоте скучает, четвёртый — тот, где сердце, по Ветру сохнет, и мучительно бьётся в вопросе, что с ним, где он?? Но Шут терпелив и ненавязчив, поит чаем и коньяком, в сотый раз совершенно спокойно объясняет на пальцах одно и то же, даёт длинные передышки, утешает, что всё нормально, так ведь и бывает всегда с певцами… К тому же, перехватив мой болезненный взгляд в сторону Гая, вытолкал его нафиг, объяснив тем, что девушка волнуется. С его исчезновением, стало легче, хоть и ненамного. Мандраж не желал отставать. Я дышала глубоко, пробовала снова… Короче, волей-неволей, а пришлось расслабиться, напиться, отойти, снова напиться, протрещать с Шутом всю ночь на студии о том-о сём, убейте на помню о чём, но что-то весело нам было, втроём со звукарём, прикольным пацанчиком лет двадцатидвух! — и записать-таки песню эту так, что от зубов отскакивала, и лилась как из брансбойта! На одном дыхании писались, на одном дыхании отслушали!

Тут же пришла идея клипа — как без клипа раскручиваться? «Ведь шоу, твою мать, должно продолжаться!» Мне невыносима была сама мысль выхода из угара, возвращения к себе на квартиру. Я оттягивала момент столкновения с той действительностью, где исчез Ветер, и я могу узнать что-то страшное о нём, чую ведь! И сессия, долбанная сессия! Нет уж!!!