Лайонел Шрайвер - Другая жизнь (So Much for That)

– В голове не укладывается, что ты решила воспользоваться тем, что я еле живая после сложной операции, чтобы поиграть в миссионера. – Глинис говорила чуть медленнее из-за инъекций морфина, но Джексон был рад, что в голосе звучали знакомые нотки. – Лежачего не бьют.

– А что, если я права? – умоляющим голосом спросила Деб. – Это же логично, Глин. Если ты права и нас всех ждет черная пустота, не имеет значение, во что ты веришь. Но если я права – если Иисус прав, – ты должна поверить в Него, как в единственного спасителя души. Надо защитить себя, ведь верно? На всякий случай. Это же простой расчет, понимаешь? Твой путь ведет в никуда, в моем случае душа получает возможность обрести вечную жизнь. Это же бесплатная лотерея, почему бы не попробовать? Все учителя в школе считали тебя очень умной.

– Мой путь позволяет сохранить гордость, – прохрипела Глинис. – И я не собираюсь благодарить тебя за то, что ты

проделала этот долгий путь до Нью-Йорка, чтобы спасти мою душу. Я не хочу в рай. Я хочу домой.

– Никогда не рано начать готовиться к встрече с Богом и впустить Иисуса в сердце.

– Сейчас в каждой семье есть такой проповедник, – прошептал Шеп. – Обычно это какая-нибудь старая карга.

– В нашем случае не очень старая, – пробормотал в ответ Джексон.

– Наверняка она сидит на диете Аткинса. Такие люди неудачники по жизни. Ничего не смогли добиться, не получилось сделать карьеру. Домохозяйка, пятеро детей. Все эти христианские штучки привносят в ее жизнь смысл.

– Обманчивое ощущение, – констатировал Джексон.

– Не важно, главное – это работает:. Если у тебя есть две сестры, с которыми ты не можешь бороться по их правилам, надо поменять правила. Бинго! У нее есть преимущество больного человека, поэтому она может унизить тех людей, которые унижали ее всю жизнь.

– Вы, стервятники, носитесь по всей стране и набрасываетесь на людей, которые слишком слабы, чтобы оказать вам сопротивление, – говорила тем временем Глинис. – Вы охотники за головами. Даже у Нэнси хватило ума не приходить сюда, чтобы продать мне «Амвэй».

– Не упоминай имя Господа всуе, – сказала Деб. – Многие люди, которые не верят в Бога, как и ты, все же постоянно вспоминают о Нем, говоря: «Господи, Боже мой, Господи всемогущий» и «Всемилостивый Боже». Наш священник посвятил этому целую проповедь. Он сказал, что мы, сами того не ведая, просим Господа защитить нас. Мы все знаем, что милосердный Боже рядом с нами.

– Деб, будь я проклята, если его «милосердие» было со мной последние три месяца.

– Видишь, опять: «Будь я проклята». Ты и будешь, если не впустишь Бога в свое сердце. Кто знает, может, эта болезнь послана тебе свыше, чтобы ты пришла к Нему, прозрела.

– Иными словами, это наказание за то, что я жила как язычница? Уверена, ты не станешь утверждать, что ни у кого из твоих верующих друзей не было рака.

– …По крайней мере, ты постройнела, – неожиданно задумчиво произнесла Деб.

– Да, это точно. Раковая диета. В книгах этого не пишут, но, если хочешь пойти по моим стопам, начинай жевать изоляцию.

– Шеп говорил, что это как-то связано с асбестом.

– Скорее всего, эта гадость попала в организм в художественном училище. Будь моя воля, я бы «наградила» каждого поставщика такой премией, как мезотелиома. Из них стоит вытрясти немного денег.

– Ты должна гнать от себя такие жестокие мысли.

– А других у меня нет.

– Я подозревала нечто подобное, – осторожно сказала Деб. – Это душевная болезнь.

– Какие слова! А ты когда-нибудь слышала о «бездушной болезни»? – Смех перешел в надрывный кашель. – Подумай над тем, что болезнь всегда бездушна.

– Я считала, что в таком положении люди становятся добрее, милосерднее и терпимее. – В голосе Деб слышалось раздражение.

– Во мне «такое положение» вызывает лишь горечь и ярость. Когда у тебя будет рак, веди себя как считаешь нужным.

– Но сейчас у тебя есть возможность увидеть, как твоя семья и друзья беспокоятся о тебе. Шеп рассказывал, как непросто ему составить график посещений, поскольку очень много людей хотят тебя навестить. Ты должна чувствовать себя обласканной милостью.

– Я чувствую себя проклятой. Потому что вынуждена выслушивать эти проповеди от таких, как ты, кто совершенно не понимает, что говорит.

– Можешь язвить сколько угодно! – Голос Деб неожиданно стал звучать хрипло.

– Не сомневайся, так и поступлю, – парировала Глинис.

– Однако хочу, чтобы ты знала, что я всегда восхищалась.. . – сипение, – и равнялась на тебя. Ты красивая, талантливая и… – глухой сип, – ты любима, вырастила… двоих… двоих прекрасных детей. Никогда не забывай… – Сипение и вновь сипение и хрипы. – Я всегда гордилась, что ты была моей сестрой!