Ясутака Цуцуи - Паприка (Papurika)

– Хорошо,- задумчиво кивнул Сима.- Если ты настаиваешь.

«Он действительно недооценивал ситуацию». Ацуко поразилась реакции директора и, тяжело вздохнув, сказала:

– Итак, где ждут нашу Паприку на этот раз?

Сима размашисто водил по блокнотному листу толстым пером «Майстерштук» и при этом оживленно объяснял:

– На Роппонги есть один старый добрый кабачок, в него ходят только мужчины. Называется «Радио-клуб». Тихий такой, мы с Носэ любим там посидеть. Я сейчас ему позвоню, и вы можете встретиться хоть сегодня вечером.

– Ничего, если я задержусь? – Прежде чем вновь стать сыщиком снов, ей нужно было уладить текущие дела.

– Думаю, для Носэ тоже чем позже, тем лучше.

– Хорошо, тогда сегодня в одиннадцать.

– В одиннадцать – Сима черканул две записки, одну передал Ацуко, после чего извлек из ящика папку.- Это материалы Тацуо Носэ. В них история болезни, я сам составлял… И, Тиба-сэнсэй,- окликнул он Ацуко, уже выходившую из кабинета. Когда она оглянулась, Сима уже набирал рабочий номер Носэ.- До чего же я ему завидую. Его ждет встреча с той самой Паприкой.

Восемь лет назад, едва возглавив попечительский совет и заняв директорское кресло, Сима лечился у Паприки от психоневроза.

Чтобы хоть как-то бороться с толпами людей в прилегавших к Гиндзе районах, городские власти разрешили работу питейных заведений до глубокой ночи. Теперь по улицам скиталось меньше гуляк, которых вышвыривали из баров, и на Рогшонги стало спокойнее. Кроме того, резко подскочили цены на увеселения и выпивку, и молодежь держалась от этого квартала подальше. Кабачок «Радиоклуб» занимал подземный этаж высотного здания среди небоскребов. Арендная плата здесь была высока, но кабачок почти всегда пустовал. Здесь не было закрытой членской системы, но некоторые ходили сюда постоянно.

Незадолго до одиннадцати Тацуо Носэ сидел в отдельной кабинке в дальнем углу, откинувшись на высокую спинку. Кабинки размещались вдоль стены, с другой стороны тянулась стойка бара. Однако кабинка Носэ располагалась поодаль от прочих и единственная напоминала отдельный кабинет. В кабачке Носэ был один. Бармен Дзиннай, полируя за стойкой фужеры и бокалы, изредка посматривал на него, а когда взгляды их встречались, улыбался одними губами и кивал. Единственный официант – тучный Куга – стоял не шелохнувшись у двери, глубоко о чем-то задумавшись. Возможно, естественный отбор клиентов был результатом профессионализма этого пожилого тандема. Играла старая пластинка – «Р. S. I Love You».

Носэ ждал Паприку, потягивая 27-летний «Аскебаш» со льдом. Напиток рекомендовал Куга – они только что выгодно купили партию. Сима говорил Носэ, почему женщину-психотерапевта следует называть условным именем: раньше лечение психотерапевтической установкой было запрещено. Ему также пришлось выслушать, насколько эта Паприка привлекательная женщина.

Лечение чудной установкой его не пугало. Тацуо Носэ не особо верил в новейшие научные технологии, но доверял психотерапевту Торатаро Симе. В любом случае надеяться ему больше не на кого. К тому же директор Института клинической психиатрии, пожалуй, наивысший авторитет в психиатрических кругах сегодняшней Японии.

«Так, стоп! Хорош!» – сказал себе Носэ, мысленно отказываясь от второй порции «Аскебаша». С минуты на минуту ему предстояла встреча с красавицей, которой можно целиком и полностью довериться, и это никак не связано с работой. Тацуо Носэ начал приятно хмелеть, однако надо оставаться трезвым – неизвестно, что за лечение ему предстоит. Но раз Торатаро Сима выбрал местом встречи с Паприкой этот кабачок, грех не выпить. Чтобы ослабли сжимающие его тиски. В душе Носэ был благодарен Симе за такой выбор. Сюда определенно не явятся ни коллеги, ни конкуренты Носэ. Сима знал это наверняка.

Носэ надеялся, что здесь приступ беспокойства не начнется, но терять бдительности нельзя. Неизвестно, когда ждать очередного приступа. Ирония в том, что эта неопределенность – единственная известная причина невроза беспокойства. Томительный страх ожидания того, что является неведомо откуда, так же отвратителен, как и сама внезапная вспышка. Даже сильные духом переносят такое с трудом.

Первый приступ случился месяца три назад, во второй половине дня. Носэ ехал в такси, возвращался в офис. У него потемнело в глазах, в затылке и шее вдруг потяжелело, закружилась голова. Впрочем, голова у него кружилась и раньше. Но тогда он подумал, что прихватило спину, и попытался успокоиться, разминая плечи. Однако в памяти всплывали зловещие слова: инсульт, субарахно-идальное кровоизлияние… Скольких его приятелей-однокашников за последнее время свели в могилу эти напасти. Причем многие умирали от инсульта из-за так называемого выборочного невнимания к неизбежным в их возрасте симптомам. Игнорировали старость. Носэ стало совсем худо. Он может умереть прямо здесь… Его бросило в холодный пот. Сердце заколотилось. От страха сбилось дыхание, пересохло в горле. Позвать водителя? Хотя чем он может помочь? Весь сжавшись, Носэ усилием воли сдерживал крик. Никто не должен узнать о приступе. Позже, размышляя, он понял, что на первый раз выкрутился, однако вскоре все повторится. Еще повезло, что первый приступ случился в такси. Но что делать на работе?.. От одной мысли об этом становилось не по себе. Нужно что-то делать. Но что?