Феликс Аксельруд - Испанский сон

Не доверяя этим своим впечатлениям, она все же тихонько выбралась из подковы пульта, выглянула за одну из дверей и увидела офицера с забинтованной головою. Она увидела кровь, проступившую сквозь бинты. Она была на «ты» с кровью. Она знала кровь до молекулы — кровь здоровую и больную, кровь из разных частей человеческих тел, женских и мужских, молодых и старых, кровь разных групп, разных запахов и цветов; какова кровь на вкус, она знала тоже. Очень, очень долго уже кровь не внушала ей ни страха, ни отвращения. Но вид этой крови, слабо выступившей и запекшейся на бинтах, почему-то наполнил ее смущением и стеснил ее сердце; в прежней тревоге она тихонько закрыла дверь и отошла в уголок прежней, родной части кабинета; вокруг пульта снова возникло большое движение, но тревога ее почему-то не проходила, а лишь усиливалась, и она уже видела почему — ни на лице его сиятельства, ни на лицах вбегающих офицеров не было видно победного торжества. Вместо того они становились, наоборот, все мрачнее и озабоченней, и сердце Марины сжималось все больше.

— Пора уходить, ваше сиятельство, — сказал адъютант, стараясь казаться бесстрастным.

Он встревожен, сказала себе Марина. Он почти что боится. Он почти что как я.

— Еще нет, — бросил князь. — Кто в резерве?

Адъютант потупился.

— Уже нет резервов, ваше сиятельство.

— Как? А…

Адъютант отрицательно покачал головой.

— Галереи готовы? — быстро спросил князь.

— Да, ваше сиятельство.

— Приведите сюда царевича.

— Есть.

Адъютант выскочил за дверь. Его сиятельство встал за пультом, сложил руки на груди и какое-то время простоял так — капитан на мостике, покидающий судно последним. Затем он снял шлемофон. Он выбрался изнутри подковы. Он подошел к своему рабочему столу, ступил на тамошнее кресло — Марина бросилась поддержать это кресло, чтобы оно не отъехало на колесах — и своими руками снял со стены герб Российской Империи. Он спустился; Марина помогла ему поставить на пол тяжелый барельеф. Он улыбнулся ей.

— Ничего, — сказал он. — Мы еще…

— Конечно, ваше сиятельство, — сказала Марина и снова вытерла пот с его лица.

— Но что они тянутся? — проговорил князь. — Право, странно… так долго…

Он схватил телефонную трубку и нажал пару кнопок на столе. Потом еще пару кнопок. Он молчал и, держа трубку у уха, нажимал все новые кнопки, и лицо его становилось все более озабоченным.

Раскрылась дверь, и в кабинет зашел адъютант, с бледным лицом, блуждающим взглядом, трясущимися губами и руками.

— Что? — крикнул князь. — Говори!

— Беда, — пробормотал адъютант. — Они захватили его высочество.

— А-а! — закричал князь. — А-а!

Он схватился за голову, и Марина увидела в его глазах слезы. Он вскрикивал, стонал и раскачивался всем корпусом, как неизлечимо, смертельно уязвленный человек.

— Они предлагают переговоры, — сказал адъютант.

Князь перестал кричать и раскачиваться.

— Какие переговоры?

— Они согласны отдать его, если вы откроете департамент и сдадитесь в плен.

— Отдать его? — кому?

— Кому угодно, — сказал адъютант, — вплоть до того, что просто выпустить его на улицу. Вы можете сами это обговорить — они прислали парламентера; а не желаете говорить с парламентером, они согласны и на телефонный разговор.

— Запросите пятнадцать минут перемирия, — быстро сказал князь. — Мне нужно подумать.

— Есть.

Адъютант ушел. Князь осел в кресло и глубоко задумался. Марина старалась дышать потише, чтобы ничем не нарушить его покой.

Что-то будет, думала она тоже. Сбежать бы куда… если его сиятельство сейчас решит сдаваться — невозможный поступок в любых иных обстоятельствах — то и у нее, значит, защиты более нет. Хорошо, что Господа в Испании; вот бы самой туда, да и князя забрать… и царевича… Впрочем, улыбнулась она внутри себя, какой он без Ордена царевич — просто мальчишка… Уж видно, лучше бы его на улицу — туда, где ему было и так хорошо.

— Чужая голова полушка, — неожиданно произнес князь. — Своя шейка копейка…

Марина не осмелилась в такое время спрашивать его о смысле странных слов. Однако, поскольку он уже заговорил, она решила использовать шанс по-другому.

— Ваше сиятельство, — робко сказала она, — а ведь Ордену без вас не быть.

— Знаю, — отозвался он.

— Если вы сдадитесь — кто же водворит Игоря?

— Дура, — буркнул князь. — Не вышло у меня, выйдет у другого; а потерять царевича — значит потерять все. Это не вопрос; я сейчас думаю лишь о том, как бы обеспечить его дальнейшую безопасность.