Феликс Аксельруд - Испанский сон

Она услышала слабый зов собственной пизды и нахмурилась. Не очень-то хорошо поступала пизда, отвлекая ее от сладкого созерцания и, хуже того, толкая на скрытый обман доверия Госпожи. Пошла прочь, зло приказала она совратительнице; сейчас здесь властвуют другие. Царевна, попросила она, помоги мне, будь потверже, милая подруга… Так они справились вдвоем — и пизда удалилась, и ничто уже не мешало чистейшему, высокому наслаждению, с каким они ощутили бурный оргазм Вероники. А когда этот оргазм завершился, когда Вероника в последний раз вскрикнула, в последний раз вздрогнула, расслабленно замерла и раскрыла глаза, и когда Марина вновь приблизилась к ложу, взглядом спрашивая у Вероники, не нужно ли ей чего-нибудь, и когда Вероника, блаженно улыбнувшись, качнула головой отрицательно, Марина не удержалась, чтобы не склониться ниже над постелью, поправить в ногах любовниц действительно нуждавшуюся в этом простыню, вдохнуть при этом запах обеих и даже запечатлеть на большом пальце ноги Вероники легкий поцелуй — знак признательности за доставленное удовольствие… и, опять взглянув после того на Веронику, убедиться в том, что она благосклонно поняла и приняла этот целомудренный поцелуй.

Потом пили кофе.

— Тот ли это случай, — глубокомысленно вопросила Госпожа, — когда остывший эспрессо простителен?

Вероника лягнула Госпожу коленом.

— Ты думаешь, я привередничаю? — притворно удивилась Госпожа. — Марина, золотко, разве я сказала что-то обидное… для тебя, например? Кажется, госпожа Вероника пытается призвать меня к порядку…

Вероника опять лягнула Госпожу.

— Иногда я бываю ужасно нетактична, — признала Госпожа. — В таких делах следует доверять госпоже Веронике; у нее обостренное чувство справедливости… Но разве эспрессо не обязан быть обжигающе горяч? Разве я не сама учила тебя греть чашки?

Марина не удержалась от смешка.

— Вы правы, моя Госпожа, — сказала она, — конечно же, я совершила проступок, не заменив вовремя кофе; но, с Вашего позволения, я отдалась бы под защиту госпожи Вероники, которая в этом деле, похоже, на моей стороне. Ведь мне было сказано остаться, и я всего лишь выполняла распоряжение… Надеюсь, — скромно добавила она, — я не надерзила Вам, Госпожа?

— Мне-то ты не надерзила, — сказала Госпожа, — но откуда ты взяла, что госпожа Вероника на твоей стороне? Уж не занялась ли ты интригами, служанка?

Марина изобразила на лице крайнее огорчение.

— Моя добрая сеньора… — начала она.

— Не подлизывайся, — хмыкнула Госпожа, — я знаю, что тебе не нравится называть меня сеньорой.

— Иногда нравится…

— Зайка, — вмешалась Вероника, — мне в кайф это ваше шоу, но почему вы обе говорите обо мне так, как будто меня здесь нет? Может быть, я тоже желаю не только слушать, но и участвовать!

— Ну, так участвуй, — пожав плечами, сказала Ана, — кто тебе не дает?

— Я просто хочу подтвердить, что я на стороне Мариночки; действительно, это я попросила ее остаться, и ты сама признала, что моему чувству справедливости следует доверять. Не ругай ее, ладно?

— Да успокойся, пожалуйста, — сказала Ана, — я ее почти и не ругаю… но должна же я выяснить, почему это моя служанка заключила, что ты на ее стороне.

— Может быть, почувствовала душой, — предположила Вероника.

— Это правда? — спросила Госпожа.

— Возможно, — уклончиво ответила Марина. — Вообще-то я исходила из того, что госпожа Вероника лягнула Вас коленкой… причем целых два раза.

— Ты не должна судить о таких вещах, — строго сказала Госпожа. — Это наши с Вероникой интимные отношения… правда, дорогая?

— А то, — с готовностью подтвердила Вероника, оказавшаяся в итоге не менее коварной, чем Госпожа. — Вдобавок мне чисто по-человечески милее душевное постижение. Признайся, милочка: ведь я права, что у нас с тобой все-таки появился душевный контакт?

— А то, госпожа Вероника.

— Так часто бывает, — заметила Вероника. — Это как маятник: вначале я и впрямь относилась к тебе с предубеждением, и вы обе знаете почему. Но сейчас, когда я вслед за твоей госпожой полностью убедилась в твоих достоинствах, мне как бы немного совестно, и я подсознательно стараюсь сделать тебе какой-нибудь добрячок — ну, например, выгородить тебя перед госпожой, чтобы она не сильно ругалась.

— Вот как, — протянула Марина с интонацией легкого разочарования.

— А ты что думала?

— А я думала, — простодушно сказала Марина, — что вам понравилось, как я поцеловала вам пальчик на ноге.