Энтони Берджесс - Восточные постели

Вайтилингам сидел, потея, тяжело дыша, в одном из кресел Розмари. Она ушла, сказала ама, уехала на целый день с турецким господином. Вокруг Вайтилингама расположилась пушистая мягкая армия кошек, которые знали его, не испытывали неприязни, несмотря на острые иглы, на сильные руки, вводившие лекарства; отчасти привлеченные таинственными запахами, прибывшими на его одежде из операционной. Вайтилингам их не видел. Розмари нет. Розмари нет. Ама не знает, когда она вернется.

Это хотя бы не сон. Пальцы чувствуют твердую деревянную ручку кресла. А теперь он слышит жужжание вентилятора на потолке, который Розмари, беспечно относившаяся к счетам за электричество, не выключила. Это вполне реально; а теперь он видит кругом жмурившиеся морды, зевки, мытье пушистых, словно палочки турецких барабанов, лап, плавные, как у пантеры, движения. Сном, неправдой, о которой нельзя больше думать, было вот что: он стоит в операционной, осторожно вставляет подкожный шприц в задний проход заболевшему ручному пото, затем возникает глупая улыбающаяся физиономия герольда — Арумугама; потом жирное красивое лицо женщины в сари, потом девушка с нервной усмешкой, хорошенькая, скучная; потом приветствия…

Один из помощников с белозубой улыбкой занялся пото, поняв, что происходит, услыхав восклицание: «Мальчик мой!» — и дурацкий писк Арумугама про приятный сюрприз.

О боже, зверь, лишенный разуменья [26] Слова Гамлета, рассуждающего о замужестве матери (акт первый, сцена вторая, пер. Б. Пастернака). … Зверь, животное, ему надо идти лечить животных. «Работа не ждет. Да, да, Арумугам отвезет их домой на машине. Он увидится с ними попозже. Но теперь, выстрадав еще один поцелуй красивой черной женщины, ему надо идти. На полчаса, не больше. Пойдем куда-нибудь на ленч. Но он должен осмотреть животных.

Пушистым животным надоело смотреть на такого застывшего человека, обмякшего, потного в кресле, суетиться вокруг него. И они отправились по своим делам: лакать с блюдец, умываться, жмуриться на солнце. Все было бы легко, думал Вайтилингам, легко, если б они с Розмари поженились. Даже сейчас, если б она согласилась. Но перед матерью он не мог притворяться: она видит насквозь через всю маскировку, сорвет пыльные декорации; сильная женщина, женщина, чье имя — вероломство. В любом случае, это, конечно, неправда, сон. Немного отдышавшись, он вернется в пустую холостяцкую квартиру, а после обеда — в холодную антисептическую тишину ветеринарного департамента; видение полностью испарится примерно за час спокойного глубокого дыхания.

Однако кошки задергались, зашевелились, заслышав более острым, чем у него, слухом приближение автомобиля. Вошла ама, сказала, что мисси, наверно, вернулась. Но Вайтилингам знал: нет. Это за ним приехали, лениво топают ноги преследователей. Спрятаться? Но ниже по улице в двадцати ярдах стоит «лендровер» ветеринарного департамента. Если 6 можно было до него добраться, умчаться, крикнуть, если увидят и остановят, что есть еще срочное дело, ему нельзя задерживаться. Хотя он начнет заикаться, время будет упущено, его схватят. Это работа Сундралингама и Арумугама. «Остановите его, держите подальше от той самой женщины, развратной нечистой христианки. Мы вам говорим, что нашли его у нее, миссис Смит. Он к ней ходит, только фактически ничего такого, ха-ха. Просто дружба. Он ухаживает за ее кошками, вот и все. Вы услышите из его собственных уст. Только теперь пусть кто-нибудь другой заботится о кошках, у него будут другие заботы».

Нет! Уже слыша громкие голоса, хлопнувшую дверцу машины, Вайтилингам шмыгнул через кухню, через помещения для прислуги, пройдя тем же путем, каким совсем недавно слепо следовала сама Розмари. Уже прозвучал стук в парадную дверь. Нервы у Вайтилингама ходили ходуном, он лихорадочно кивал ама, мимически приказывая не открывать, не впускать визитеров. Ама, не очень сообразительная малайская девушка, смотрела на Вайти лингама, хмуря брови, не понимая.

— Он должен быть здесь. — Голос Арумугама из-за двери. Вайтилингам рванул через кухню, через другие комнаты, когда ама, поняв, в конце концов, его намеки, пошла открывать. Вайтилингам вырвался, спотыкаясь о подстилки прислуги, сквозь чрезмерный поток кошек, из дома под солнце. Отыскивая свою машину, увидел у дверей знакомые спины. Пускай забирают «лендровер» с отделением сзади для более-менее крупных зверей. Для зверей, лишенных разуменья. Визитеры — Арумугам, Сундралингам, красивая толстая женщина, но без улыбавшейся девушки, — удивленно оглянулись, увидели Вайтилингама уже за рулем, повернувшего ключ зажигания. Лицо его исказила вымученная улыбка, и он крикнул: