Альберт Пиньоль - В пьянящей тишине

После его разъяснений мне не оставалось ничего другого, как признать его правоту. Потом мы спустились на нижний этаж. Тяжёлая входная дверь была укреплена тремя мощными засовами, расположенными горизонтально. Чтобы открыть их, надо было задвинуть брёвна в специально проделанные в стене глубокие отверстия. Наружные укрепления маяка, изобретённые Батисом, были мне уже известны.

— Они лазают по стенам, как обезьяны. Это невероятные существа, — сказал он, не слишком стараясь скрыть восхищение.

Ему пришло в голову сплести из верёвок сеть, подвесить на неё пустые консервные банки и разложить её на земле, чтобы звон жестянок выдавал приближение чудовищ. Кроме того, он заполнил промежутки между камнями кладки смесью папье-маше с песком и воткнул в эти швы гвозди и битое стекло.

— Никогда не выбрасывайте ни одного ржавого гвоздя или пустой бутылки, — предупредил он меня тоном наёмного солдата. — В стране лягушанов валюта называется „стекло“, а гвоздь — это ценнейшее сокровище.

На этом его разъяснения закончились. Во второй половине дня я сходил в дом метеоролога. По сравнению с маяком он показался мне спичечным коробком: хрупкое, ничтожное сооружение, в котором нельзя держать оборону. Батис перенёс все мои пожитки, кроме матраса. На всякий случай я взял с собой заложницу, так как не был совершенно уверен в том, что к моему возвращению дверь маяка будет открыта. Однако Батис не устроил мне никакого неприятного сюрприза. Такова германская раса: их интеллект движется в длинном и узком туннеле по прямой, пока не наступает момент, когда критические события заставляют его повернуть на девяносто градусов. Создавалось впечатление, что моё присутствие было воспринято как некая данность.

Вернувшись на маяк, я кинул матрас в углу на нижнем этаже. Я буду спать там, у стены, которая выходила на море. Ночью, во время шторма, волны будут перекатываться через скалы и биться о подножие сооружения.

Лишь каменная кладка будет отделять меня от бушующей стихии. Близость к волнам и одновременная уверенность в защищённости будут возвращать меня в детство, когда простыня служит надёжным укрытием от всех бед и страхов. Я обустроил свой угол как мог и, когда всё было готово, услышал окрик Батиса. Он свешивался через люк на верхнем этаже:

— Эй, Камерад! Вы хорошо заперли дверь? Давайте наверх. Скоро придут гости.

Наверху шла подготовка к бою. Батис ходил взад и вперёд, задерживался около бойниц, подбирал оружие: патроны, сигнальные ракеты — всё, следует заметить, из моего багажа.

— Чего вы ждёте? Берите свою винтовку! — крикнул он, не глядя в мою сторону. Человек, который ещё недавно был противником, превратился в товарища по оружию.

— Вы уверены, что они сегодня на нас нападут?

— А вы сомневаетесь в том, что Папа живёт в Риме?

Мы встали на колени на маленьком балконе: он справа, я слева. Нас разделяло расстояние не больше полутора метров; кроме того, балкон был очень узок — от стены до перил не было и трёх пядей. Сверху, с боков и особенно снизу множество кольев самого разного размера щетинились во все стороны, словно иглы гигантского дикобраза. На некоторых из них были видны следы запёкшейся синей крови. Батис сжимал в руках ружьё. Рядом на полу лежал ремингтон и три цилиндрические сигнальные ракеты. Прежде чем занять позицию на балконе, он зажёг огни маяка. Шум мотора слышался приглушённо. Скрежет маятника становился более явственным, когда тележка фонарей проезжала над нашими головами, и звучал тише, когда она отдалялась. Луч света прочёсывал гранитные скалы, время от времени доходя до границы леса. Однако чудовищ не было. Порывы ледяного ветра ломали тонкие веточки, унося их с собой.

В горле першило. Когда луч света отдалялся, землёй завладевала почти кромешная тьма.

— Откуда вы знаете, что они придут с этой стороны? Море у нас за спиной. Если они выходят из воды, то смогут вскарабкаться по противоположной стене маяка, — сказал я.

— Море тут со всех сторон, мы на острове. И хотя они и звери, но понимают, что означает дверь в стене. За дверью есть мясо. — Батис почувствовал моё волнение. Он понял, что я ещё не оправился от изнеможения последних дней, и добавил: — Если хотите, можете идти внутрь. Подносите мне патроны или пейте ром, как вам будет угодно. Я выдержал столько штурмов в одиночку, что не нуждаюсь в вашей помощи.

— Нет, не могу, — сказал я и прибавил: — Мне слишком страшно.

Консервные банки, подвешенные на стенах, вдруг зазвенели. Это ветер, просто ветер — успокоил меня Кафф мягким жестом руки. Мне не терпелось выстрелить в кого-нибудь из них, но я никого не видел. Батис повернул голову, подобно хамелеону, и запустил сигнальную ракету. Красный пучок света взлетел вверх, описал дугу и стал медленно спускаться. По земле растеклось широкое пятно малинового цвета. Но их не было. Вторая ракета, на этот раз — зелёная. Ничего. Фосфоресцирующий свет умирал, позволяя разглядеть лишь камни и ветки.