— Дай себе то, что тебе нужно.
Я решил, что мне нужно вздремнуть. Вернулся в кабинку номер девять и первым делом наткнулся взглядом на упакованные вещи Рафаэля. Я лег на постель и уставился в потолок. Мне не спалось. Может быть, я и не хотел спать. Мне пришла мысль, что Рафаэль придет за своими вещами, а я знал, что мне невыносимо будет видеть его. Прощание было монстром, пожирающим меня. И этот монстр был слишком силен для парня по имени Зак. Мне нужно уйти из кабинки до того, как вернется Рафаэль. Мне нужно уйти. Мне стало трудно дышать, и я подумал о том, что мне никогда, никогда не станет лучше.
Я навечно останусь в этом между — между жизнью и смертью. Я в нем застрял.
Не знаю, как мне удалось это сделать, но я нацарапал Рафаэлю записку и положил на его стол, рядом с его дневником: Не ненавидь меня .
И выбежал из комнаты.
Никто не видит меня. Никто не видит меня. Никто не видит меня.
Я пришел в себя под деревом по имени Зак.
Небеса потемнели. Я лежал на земле, вспоминая очередной странный сон. Я брел один по пустыне и мне навстречу шли два мужчины. Одним был мой отец, другим — Рафаэль. Внезапно рядом со мной оказался Адам. Он сказал: «Тебе придется выбрать, Зак». Мне хотелось выбрать Рафаэля — этого хотело мое сердце, но я не выбрал его. Нет. Я выбрал отца. Потом мы с отцом шли по пустыне. Приглядевшись, я увидел, что у нас обоих в руках бутылки с бурбоном, и мы пьем и пьем, и вокруг нас всё в крови.
Отец и сын.
Кровь.
Меня трясло.
Я думал о сне. О бурбоне и крови. Меня трясло, но не знаю, отчего — от холода или сна. Я поднялся и побрел в курительную яму.
Я выкурил сигарету. Затем другую. Затем еще одну. Я внутренне одеревенел. Ничего не ощущал. Это хорошо. Я сосредоточился и уцепился за это душевное оцепенение. Вот чего я на самом деле хочу — ничего не чувствовать. Быть куском льда, не желающим таять. Если бы я мог остаться в этом состоянии, то никогда бы больше не чувствовал печаль, никогда больше… если бы я только мог. Если бы у меня это получилось, то имя «Рафаэль» не причиняло бы мне боли. Как и имя «Сантьяго». Как и память об отце и матери. Они бы ничего не значили для меня.
Я поднял взгляд к звездам и позавидовал им. Бог не наделил их чувствами.
3
Я вернулся к себе в комнату. Эмит рисовал картину.
— Я охрененно зол, — глянул он на меня.
— И что?
— Не понимаю тебя, Зак.
— А тебе и не нужно. Ты здесь не для этого.
— Это отвратительно, приятель — то, как ты обошелся с Рафаэлем.
— Он это переживет.
— Ты говнюк, знаешь об этом?
— Я не хочу говорить.
— Да что с тобой такое?
— Со мной? Что со мной такое? Ничего. Со мной полный порядок.
— Тогда почему ты не свалишь отсюда?
— Заткнись, Эмит.
Я завалился на кровать и уставился в потолок. Я цепко держался за свое душевное онемение. Я будто снова пил. Клянусь, я чувствовал себя именно так.
Я услышал, как Эмит встал и надел куртку.
— Рафаэль оставил тебе кое-что, засранец. На твоем столе.
Я сделал вид, что не слышу его.
Он вышел из комнаты.
Я уснул, и мне снова приснился тот сон с Рафаэлем, отцом и Адамом в пустыне. Рафаэль приблизился, но тут же повернул и пошел прочь. Отец предложил мне выпить. Я проснулся как раз в тот момент, когда протянул руку к бутылке.
4
Я не пошел на утреннее групповое занятие. Остался в своей кабинке. Единственное место, в которое я наведывался целый день — в курительную яму. Люди приветствовали меня. У меня не было сил отвечать им. Днем я сидел, приклеившись взглядом к дневнику Рафаэля — он оставил его мне в подарок. На нем лежал конверт с моим именем. Я не открывал его. Поднял, покрутил в руках и бросил на стол.
Вернувшийся в кабинку Эмит зло посмотрел на меня. Я ответил ему безразличным взглядом.
Сны стали еще кошмарнее.
Я проснулся от собственного крика, но не хотел вспоминать приснившийся сон.
— На тебя невыносимо смотреть, Зак, — раздался голос Эмита. — Ты умираешь, приятель.
— Это просто сны, — услышал я свой ответ.
— Они убивают тебя.
Откуда тебе знать? — хотел я его спросить, но ничего не сказал.
5
Следующим утром я пошел на групповое занятие. Я не участвовал в разговоре, но я присутствовал. Почти все занятие смотрел в пол. Дневной перерыв я решил провести у себя в кабинке, но не успел дойти до нее.
— В два часа, Зак. Ты можешь прийти ко мне? — донесся до меня голос Адама.
Я пожал плечами.
— Это «да»?
— Да, хорошо. — Я взглянул на него. — Какой в этом смысл, Адам? Я лишь трачу твое время.
Читать дальше