Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь

– А эти «бывшие» ничего не рассказывают о Лидере или о детях секты?

– Я их журнала не читала, не знаю,- покачала головой Аюми.- Но насколько я проверяла, все, кто ушел из «Авангарда» по собственной воле, были из нижайших слоев организации. Мелкая сошка. Хотя секта и заявляет, что отрицает ценности современного общества, по части классового разделения она, пожалуй, будет похлеще того, что у нас вокруг. Руководящий клан и рабочие муравьи внутри организации вообще никак не пересекаются. Если у тебя нет высшего образования или профессиональных навыков, в верхние этажи муравейника тебе ни за что не проникнуть. Видеться с Лидером и управлять системой могут только избранные верующие, элита секты. Все остальные члены организации вносят свои денежки – а потом всю дорогу вкалывают на полях да молятся, достигая просветления в бараках для медитации. Самое настоящее стадо овец. По утрам их выгоняют на пастбище специально обученные овчарки, к вечеру загоняют обратно в бараки. Мирная безмозглая жизнь. Каждый мечтает когда-нибудь встретиться с Большим Братом, но даже не ведает, что этому никогда не бывать. Никакой информации о том, как секта устроена и что происходит в ее руководстве, у них просто нет. Если люди уходят, им не о чем рассказать внешнему миру. Они даже не могут описать, как выглядит тот, кто всем этим руководит.

– А «элитные» верующие секту не покидали?

– Насколько мне известно, ни разу.

– Того, кто узнает тайны Системы, она уже никогда не отпустит, так получается?

– Если ты права, дело действительно дрянь,- кивнула Аюми. И глубоко вздохнула.- Ну а насчет того, что там детей насилуют… Ты в этой информации уверена?

– Я-то уверена,- ответила Аомамэ.- Просто сейчас не могу предъявить доказательств.

– И это действительно совершается регулярно, как ритуал?

– Не знаю пока. Но реальные жертвы существуют. С одной девочкой я встречалась. На нее жутко смотреть.

– То есть была пенетрация?

– Можешь не сомневаться.

Аюми закусила губу и о чем-то задумалась.

– Ладно,- решила она в итоге.- Попробуем копнуть еще глубже.

– Только если это не трудно.

– Не бойся,- улыбнулась Аюми.- Ты ведь знаешь: если я что-нибудь начала, доведу до конца по-любому!

Они закончили ужин, официант убрал со стола посуду. От десерта обе отказались и просто допивали вино.

– Ты говорила, в детстве тебя взрослые мужики не домогались? – уточнила Аюми.

Аомамэ посмотрела Аюми в глаза и кивнула:

– Моя семья была очень религиозной, о сексе никто никогда не заикался. И знакомые все такие же. Сама эта тема считалась запретной.

– Ну, религиозность и умение контролировать свою похоть – все-таки разные вещи. О сексуальных маньяках среди священников по всему миру чего только не рассказывают. По статистике, среди сутенеров и извращенцев, на которых заявляют в полицию, очень много священников и учителей.

– Возможно. Только в моем детстве ничего такого не было. Во всяком случае, ко мне никто не приставал.

– Слава богу,- вздохнула Аюми.- Я за тебя очень рада.

– А у тебя что, не так? Аюми замялась, потом сказала:

– А меня, если честно, домогались все время.

– Кто, например?

– Старший брат, дядя… Аомамэ скривилась:

– Родные брат и дядя?

– Ну да. Оба теперь полицейские. Дядя не так давно даже грамоту получил. «За тридцать лет образцовой службы по охране порядка и за повышение уровня жизни общества». А также спас собачку, которую защемило шлагбаумом, и о нем написали в газетах.

– Что же именно они с тобой делали?

– Лапали меня там. Члены в рот совали. Лицо Аомамэ скривилось еще сильнее.

– Дядя с братом?

– Каждый по отдельности, само собой. Мне было лет десять, брату пятнадцать. А дядя приставал и раньше. Раза два или три, когда он у нас дома ночевал.

– Но ты же рассказала родителям? Аюми покачала головой.

– Нет. И тот и другой пригрозили: если расскажу, мне не поздоровится. Да и без угроз было ясно, что не простят, если что. Я боялась и молчала.

– Даже матери не сказала?

– Только не ей!- вздрогнула Аюми.- У матери брат был любимчиком, а из-за меня она вечно расстраивалась. За то, что я грубая, толстая, некрасивая, в школе толком не успеваю. Она мечтала о совсем другой дочери. О стройной красивой куколке, которую можно отдать в балетную школу. Я этим требованиям не отвечала, хоть убей.

– Ты не хотела еще сильней ее расстраивать и потому ничего не сказала?

– Ну да. Расскажи я матери о том, что брат со мной вытворяет, я же у нее виноватой и оказалась бы. Это уж точно.