Вадим - ЗАБЫТОЕ И ПРОЙДЕННОЕ МИМО (короткие рассказы и микроновеллы)

- Саня, ты только не сильно его, - смеется его сосед.

- Спокойно, - отмахивается боксер и толкает молодого человека перед собой.

Они выходят на улицу. Боксер сразу же сильно бьет человека в зеленой куртке в лицо. Тот падает и поднимается на одно колено.

- Вы меня не поняли… - говорит он спокойно и тут же получает удар коленом. Падает снова, и снова поднимается. Боксер смотрит на него, пьяно смеется, зачем-то вытирая лоб рукой, а потом начинает пятиться к ночному лесу, все убыстряя шаги. Разворачивается и бежит, спотыкаясь, прыгая через лужи и грязь на автостоянке. Еще несколько мгновений его рубашка виднеется в темноте – дерганое белое пятно. Потом исчезает за деревьями.

История такова.

Молодой человек в зеленой куртке поднимается на ноги. Не вытирая кровь с лица, он заходит в кафе и подпрыгивает, обеими руками ухватившись за кронштейн, на котором висит чучело совы. Под его тяжестью гвозди выходят из стены, сова падает на пол.

- Э! Ты что делаешь! – кричит усатый шашлычник, вытирая руки тряпкой. Молодой человек скользит по нему взглядом, хватает сову и выскакивает обратно на улицу. Шашлычник выбегает за ним, схватив со стола длинный нож.

- Лети. Давай! - человек в зеленой куртке подбрасывает чучело совы в небо. Раздается тугой звук хлопающих крыльев, несколько белых перьев кружатся на ветру. Молодой человек поворачивается, глядя в глаза остолбеневшему шашлычнику. Его начинает трясти, сначала еле заметно, потом все сильнее, пальцы бешено комкают куртку, лицо искажается гримасой злости.

- Я же вам говорил правду! – кричит он. – Правду! Если бы вы захотели! Я бы выполнил любое желание!

Над лесом нарастает тяжкий и страшный рев. Деревья начинают валиться, уступая дорогу гигантской стене огня и дрожащего воздуха, катящейся издалека. Она становится все выше, закрывая небо, потом достигает шоссе, и черные куски асфальта взлетают вверх, лопаясь в воронке взрыва. В кафе вылетают стекла, выгибаясь внутрь, точно мыльные пузыри. Шашлычник кричит, срывая голос, но его не слышно.

В эти последние секунды молодой человек в зеленой куртке не смотрит на взрыв. Он стоит, крепко зажмурив глаза. Потом открывает их, но смотрит в другую сторону.

- Черт возьми, - говорит он с горечью. – Вот же, черт возьми.

Мы кружим, задыхаясь под глухими забралами, уставив зрачки в зрачки, пытаясь предвидеть удар, бросок врага, чувствуя, как взгляды толпы выжигают узоры на потных спинах, и вот он ошибается, подставляя мне не защищенный броней бок, гладиус вылетает из его руки, и в тот же миг мой трезубец поражает его прямо в грудь, кровь толчками льется из подреберья, раскрашивает молочно-белую кожу северянина, брызжет мне в лицо, амфитеатр взрывается воем толпы, я бросаю сеть на горячий песок арены и вскидываю вверх трезубец, аве, цезарь…

…гарпун дрожит у меня в руках, точно живой, и стылая вода за бортом вскипает мириадами брызг, кружевами пены под гигантским, невероятно белоснежным хвостом, лопасть которого ударяет по вельботу так, что щепки взлетают вверх веером, но я успеваю замахнуться и послать вперед острие, закаленное в масле и крови, и, крестом раскинув руки, взлетая над обломками вельбота, чтобы погрузиться в зеленую бездну, вижу фонтан воды и крови, исторгнутый смертельно раненым кашалотом, точно поток молока из вымени гигантской коровы…

…поднимаясь из грязи, я скольжу по мокрой траве, подхватывая тисовый лук, глядя туда, где прямо на меня несутся их кони, тяжко дышат под седоками, закованными в скорлупу доспехов, с копьями, целящимися в меня, и стрела скользит, просыпаясь ото сна в глубине колчана, ложится на сгиб, "целься, Ньюкастл, стоять крепче!", шлем с белыми перьями цапли на гребне качается на прицеле, удар тетивы по перчатке заставляет потемнеть небо, наполненное тысячей стрел, и перья, словно брызги молока, языки ярко-белого пламени, иглами бьющего прямо в зрачки, разлетаются с катящегося по грязи шлема, наполненного кровью…

…я отлетаю, спиной чувствуя холодный камень стены и лезвие ножа, скользнувшее по руке, их двое, но в этой подворотне слишком тесно, не развернуться, неудобно нападать на случайного прохожего, добыча ускользает и перед глазами искры, но я уклоняюсь, чувствуя кровь, текущую со лба, вгоняю одному в горло короткий кинжал, вовремя выхваченный из ботфорта, наблюдая, как гаснет жизнь в недоумевающих глазах, встречаю другого грудь в грудь, пятная белое кружево рубашки, полосуя наотмашь, пока все идеально-белое не становится совершенно-красным, переступая через силящееся обмануть смерть тело…