Хантер Томпсон: Проклятие Гавайев

– Ты, грязный ублюдок, не приведи тебе Бог еще раз попасться мне на рейсе.

Я видел, как Эккерман учтиво кивнул, после чего скользнул на свое место наискосок от меня. Я быстро встал и проследовал в ванную с бритвенными принадлежностями в руке – я тщательно заперся и первым делом аккуратно опустил сидение унитаза.

Есть лишь один способ окрасить руку в голубое на 747 Боинге на высоте 11.000 метров над океаном. Но истина столь невероятна, что даже большинство заядлых путешественников с этим не сталкивалось – и это, как правило, не то, о чем осведомленные станут трепаться.

Мощное дезинфицирующее средство, используемое большинством авиалиний для освежения воздуха в туалете – вещество, известное, как Дежерм, имеет ярко-голубой окрас. Впервые я увидел мужчину, выходящего из туалета в самолете с голубой рукой во время длинного перелета из Лондона в Заир, когда следовал на бой Али с Форманом. Корреспондент британских новостей из «Рейтер» ушел в ванную и каким-то макаром умудрился уронить единственный ключ от рейтерского телекса в Киншасе в алюминиевую дыру. Он вышел полчаса спустя, и до самого Заира весь ряд был в его полном распоряжении.

Уже натикало почти полночь, когда я вышел из туалета и вернулся на свое место, чтобы собрать материал для исследования. Верхнее освещение отключили, и пассажиры, в массе своей, спали. Пора было подняться в бар и взяться за работу. Предполагалось, что Марафон в Гонолулу составит лишь часть статьи. В остальном я планировал написать о самих Гавайях, о которых мне никогда не приходилось даже думать. У меня в сумке покоился литр бурбона, и я знал, что наверху полно льда, а сам бар пустует.

Но не в этот раз. Когда я поднялся на последнюю ступеньку, я увидел своего приятеля-путника, мистера Эккермана, мирно спящим на одном из диванов рядом с баром. Я разбудил его, проходя к столику в углу и, кажется, заметил вспышку в его томной улыбке – он меня узнал.

Я кивнул ему мимоходом, не сбавляя скорость.

– Надеюсь, вы нашли, что искали, – сказал я.

Эккерман посмотрел на меня.

– Ага, – ответил он, – разумеется.

Я находился в трех метрах от него, выкладывая материалы на большой карточный стол. Что бы он там ни искал, я не хотел об этом даже думать. У него свои проблемы, у меня свои. Я надеялся монополизировать это помещение на пару часов, побыть в одиночестве, но мистер Эккерман явно поселился здесь на ночь. Это помещение было единственным местом, где его присутствие не накликает беды. Я рассудил, что раз нам все равно придется побыть тут вместе, мы вполне можем и поладить.

В воздухе стоял сильный аромат дезинфицирующего средства. Все помещение пахло как подвал плохой больницы. Я врубил над собой все вентиляторы и рассеял бумаги по столу. Я силился вспомнить, страдал ли британский корреспондент от каких-либо ран или болей, но единственное, что мне удалось восстановить – это то, что на протяжении всего пребывания в Заире он носил рубашки с длинным рукавом. Ни похудания, ни яда в нервной системе. Все расплата выразилась в трех неделях на жаре в Конго, породивших жуткий грибок на руке. Когда я встретил его в Лондоне двумя месяцами позже, грабля по-прежнему была заметно голубой.

Я прошел к бару и захватил немного льда для напитка. На обратном пути я спросил Эккермана:

– Как рука?

– Голубая, – последовал ответ, – и зудит.

Я кивнул:

– Это мощная штука. Советую обратиться ко врачу по прибытии в Гонолулу.

Он опустился в кресле и взглянул на меня.

– А вы разве не доктор?

– Что-что?

Он заулыбался и прикурил сигарету.

– Так сказано на вашей багажной бирке, – сказал он, – там сказано, вы – доктор.

Я засмеялся и посмотрел на сумку. В самом деле, надпись на бирке Клуба Красной Ковровой Дорожки так и гласила: "Др. Х.С.Томпсон".

– Боже, – сказал я, – вы правы. Я – доктор.

Он пожал плечами.

– Ладно, – родил я, – давайте сведем эту срань с вашей руки.

Я встал и показал ему жестом следовать за мной в крохотную уборную "только для персонала" перед кабиной. Мы провели следующие 20 минут, скребя его руку пропитанными мылом бумажными салфетками, после чего я израсходовал на нее банку кольдкрема.

Мерзкая красная сыпь словно ядовитый плющ выступила по всей руке, тысячи грязных пупырышков… Я достал из сумки тюбик Десенекса, убивающий зуд. Но от синего пигмента избавиться не удалось.

– Как? – изумился он, – оно не смывается?

– Нет, – сказал я, – возможно, от пары недель в морской воде рука потускнеет. Почаще занимайся серфингом, околачивайся на пляже.