Хантер Томпсон - Страх и отвращение в Лас-Вегасе

— Спустись с небес на землю и возьми себя в руки. И ты не захочешь даже упоминать о «Процессе» в этом городе.

— Ты прав. Позови инспектора Блера. Он знает толк в еде. Полагаю, у него есть прейскурант.

— Лучше вызвать обслугу номеров, — предложил он. — Мы можем развести их на клешни краба и кварту муската «Братья Во Христе» за двадцать баксов.

— Нет! Мы должны отсюда выбраться. Мне нужен воздух. Давай поедем в «Рино» и закажем там большой рыбный салат с тунцом… черт, да это не займет много времени. Всего около четырехсот миль; в пустыне никаких пробок…

— Забудь об этом. Это Армейская территория. Испытания бомб, нервно-паралитического газа — нам там ничего хорошего не светит.

На полпути к центру мы забурились в место под названием «Большой Флип». Я сожрал «Нью-Йоркский Бифштекс» за 1. 88$. Мой адвокат заказал «Койот Буш Баскет» за 2. 09$… а после мы выпили по кружке водянистого кофе «Золотой Запад», наблюдая, как четверо в стельку пьяных ковбойского типа молодцов забивают до полусмерти какого-то педика между бильярдными столами.

— Этот навязший в зубах спектакль никогда не закончится в Вегасе, — заметил мой адвокат, как только мы похиляли к машине. — Человек с Правильными завязками, зависнув здесь ненадолго, может надыбать столько свежего адренохрома, сколько его душе угодно.

Я согласился с ним, хотя в тот самый момент пропустил все мимо ушей. Я не спал около восьмидесяти часов, и это страшное испытание довело меня до полного истощения… а завтра мы уже должны взяться за ум. Наркотическая конференция разразится в полдень… а мы все еще не были уверены, как на ней себя вести. Так что приехали обратно в отель и уселись смотреть английский фильм ужасов в шоу для полуночников.

Мы сидели в арьергарде полуторатысячной толпы в главном зале отеля «Дюны». А далеко впереди, на сцене, едва различимый с задних рядов, исполнительный директор Национальной Ассоциации Окружных Прокуроров по имени Патрик Хили — средних лет, холеный, походивший на удачливого бизнесмена из «Великой Старой Партии» — открывал Третий Национальный Съезд по проблеме Наркотиков и Опасных Наркотических Веществ. Его реплики доходили до нас с помощью большого, низкочастотного громкоговорителя, установленного на стальном столбе в нашем углу. Около десятка других были установлены по всему помещению, угрожающе нависая над толпой… так что не имело значения, где ты сидел, и если даже пытался спрятаться, тебя все равно настигало здоровенное рыло громкоговорителя.

Что создавало довольно странный эффект. Вместо того чтобы смотреть на отдаленную фигуру, трепавшуюся впереди на подиуме, слушатели начали пялиться на ближайшую к ним тошнотворную бубнилку. Способ расположения громкоговорителей, а ля 1935 год, полностью обезличил зал. В этом было нечто зловещее и авторитарное. Наладчик этой «саунд-систем» наверняка числился вспомогательным техником Шерифа по вызову и работал в кинотеатре для автомобилистов на открытом воздухе в Маскоги, штат Оклахома, где менеджмент не может позволить себе раскошелиться на индивидуальные динамики для машин и полагается на десять огромных репродукторов, закрепленных на телефонных столбах на стоянке. Год тому назад я побывал на Рок-фестивале «Небесная Река» в окрестностях Вашингтона. И там дюжина совершенно отъехавших фриков из Фронта Освобождения Сиэттла смонтировали «саунд-систем», доводившую каждую ноту акустической гитары — даже кашель или звук ботинка, стучащего в такт, — до ушей наполовину оглохших кислотных жертв, сгрудившихся в кустарнике на расстоянии в полмили.

Однако лучшие техники, доступные на Национальном Съезде Окружных Прокуроров в Вегасе, явно не могли себе этого позволить. Их звуковая система работала так, как будто орал осипший Улисс С. Грант, направляя свои войска во время осады Виксбурга. Голоса, раздававшиеся со сцены, немедленно искажались до смутного вибрирующего эха., и этого запоздания было достаточно, чтобы слова доходили до слушателей вне контекста, не совпадая с жестами докладчика.

«Мы обязаны справиться с Наркотической Культурой в этой стране!… стране… стране… — искаженными волнами доносилось до задних рядов. — Сигарета с марихуаной называется „таракан“, потому что она имеет сходство с тараканом… тараканом… тараканом…»