Курбан Саид - Али и Нино

К сожалению, этого нельзя было сказать о преподавателе истории. Настроение у меня испортилось, как только я взял билет и прочитал вопрос: «Гянджинская победа Мадатова». Речь шла о сражении под Гянджой, когда после жестокого обстрела русских было разгромлено войско Ибрагим хана Ширваншира, того самого, который помог Гасанкули хану прикончить Цицианишвили.

— Ширваншир, — мягко проговорил преподаватель, видя мое замешательство, — вы можете воспользоваться своим правом и поменять билет.

Я с сомнением посмотрел на билеты, лежащие, как лотерейные, в глубокой чаше. Каждый ученик имел право один раз поменять билет, но в этом случае на отличную оценку рассчитывать уже не приходилось. Стоит ли испытывать судьбу? По крайней мере, как погиб мой прадед, я знал хорошо, а в чаше лежали еще вопросы о всяких Фридрихах, Вильгельмах, Фридрихах-Вильгельмах, о гражданской войне в Североамериканских Штатах. Там уже выкрутиться было бы сложнее!

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, благодарю, я буду отвечать на свой билет. — И, стараясь сдерживать обуревавшие меня чувства, я стал рассказывать о том, как иранский шахзаде Аббас Мирза во главе сорокатысячной армии выступил из Тебриза, чтобы изгнать русских из Азербайджана. У Гянджи его встретил пятитысячный отряд, которым командовал царский генерал, армянин Мадатов. Огнем своей артиллерии Мадатов расстрелял иранское войско и обратил его в бегство. Аббас Мирза спасся тем, что свалился с коня в канаву и пролежал там до конца этого побоища. Ибрагим хан Ширваншир с отрядом попытался переправиться на другой берег реки, но попал в плен и был расстрелян.

— Эта победа, — заявил я в заключение, — была одержана не столько благодаря храбрости русских солдат, сколько за счет технического превосходства в вооружении отряда Мадатова. В результате победы русских был заключен Туркменчайский мирный договор, согласно которому иранцы должны были выплатить огромную контрибуцию. После ее уплаты пять областей Ирана были полностью разорены.

Я сознавал, что подобное заявление лишало меня надежды на отличную отметку. Чтобы получить «пятерку», я должен был сказать, что «русские проявили чудеса беспримерного героизма, победив и обратив в бегство превосходящие силы противника. В результате победы был заключен Туркменчайский мирный договор, приобщивший иранцев к культуре и рынку Запада».

Но когда речь идет о достоинстве моих предков, мне все равно, получу я «хорошо» или «отлично». Экзамен по истории был последним.

Директор произнес торжественную речь. С гордостью и приличествующей случаю серьезностью он объявил, что мы теперь вполне зрелые члены общества.

Только он окончил свою речь, как мы, подобно вырвавшимся на волю арестантам, бросились вниз по лестнице. Солнце слепило нам глаза. На углу стоял полицейский, который восемь лет любезно охранял нашу безопасность. Он подошел поздравить, и каждый из нас дал ему по пятьдесят копеек, а потом мы ринулись на городские улицы, оглашая их разбойничьими криками.

Дома меня встречали с торжественностью не меньшей, чем Александра Македонского после его победы над персами. Слуги смотрели с почтением. Отец меня расцеловал и пообещал исполнить три моих желания. Дядя заявил, что такой образованный человек, вне всякого сомнения, должен быть представлен тегеранскому двору, где ему предстоит сделать блестящую карьеру.

Когда улеглись первые волнения, я незаметно пробрался к телефону. Вот уже две недели я не разговаривал с Нино. Решая жизненно важные проблемы, мужчина должен держаться подальше от женского общества — таково мудрое правило отцов.

Я снял трубку и покрутил ручку аппарата.

— Дайте, пожалуйста, 33–81.

— Али, ты сдал экзамены? — раздался голос Нино.

— Да.

— Поздравляю, Али!

— Когда и где, Нино?

— В пять, у бассейна в Губернаторском саду.

Дальше говорить было невозможно. Родня, слуги, евнухи — все обратились в слух. А за спиной Нино, наверное, стояла ее уважаемая матушка.

Я поднялся в комнату отца. Он сидел на диване и пил чай. Рядом сидел дядя. Вдоль стены, устремив на меня взгляды, стояли слуги.

Экзамен на аттестат зрелости еще не кончился. Сыну, стоящему на пороге жизни, отец должен был раскрыть всю ее мудрость.

— Сынок, — начал отец, — накануне твоего вступления в жизнь я хочу еще раз напомнить об обязанностях мусульманина. Мы живем в стране, где не почитают пророка Аллаха. Дабы не погибнуть, мы должны беречь наши древние традиции и уклад жизни. Сын мой, чаще молись. Не пей. Не целуй чужих женщин. Всегда помогай бедным и слабым. Будь всегда готов сразиться и умереть во имя истинной веры. Если ты погибнешь на поле битвы, это причинит мне, старику, боль. Если же ты останешься жив, но потеряешь честь, твой отец будет опозорен. Не давай врагу пощады, сынок, мы не христиане. Не думай о завтрашнем дне, осторожность делает нас трусами. И последнее: никогда не забывай основ шиизма — учения имама Джафара, апостола пророка Мухаммеда.