Людмил Стоянов - Мехмед Синап

На Машергидике шумно, как на сходке. Собираются люди, все с оружием, каждый ведет несколько мулов или лошадей. Со всей Чечи рупцы и смоляне [10] Рупцы — горцы, живущие в Родопах (в Рупе и других районах). Смоляне — одно из славянских горных племен. ( Прим. перев .) , христиане и турки идут на зов Синапа, покинув голодных жен и детей, все «тятьки» и «батьки» [11] От слова «бате»; так у болгар именуют старшего брата или вообще старшего мужчину младшие. идут добывать зерно и хлеб.

Пришел и Синап. Он был задумчив; брови его нахмурены, губы плотно сжаты, лицо бледное, взгляд тяжелый. На нем расшитый канителью камзол, тонкая чалма, чешири [12] Штаны, кверху широкие, книзу узкие. с кантами; на плече ружье. Въехав на коне в толпу, он развернул знамя — «байрак» — и произнес громким голосом:

— В этом караване я начальник. Кто нуждается в зерне и муке — за мной!

Его синяя накидка поверх белого камзола развевалась, как крылатая птица, готовая взлететь. Весь он выражал порыв, волнение, решимость...

— Одного лишь я от вас требую, братья-ахряне, — добавил он. — Мы идем на опасное дело, где каждому придется проявить все свое мужество. Все должны меня слушаться, — я ваш атаман! Кто боится или считает себя непригодным и слабым, пусть во-время вернется.

Большинство, еще не зная, куда придется пойти и что делать, закричало:

— Да здравствует Синап!

Синап тронул коня, передав знамя одному парню. Тот, обрадовавшись, улыбнулся до самых ушей.

— Как зовут тебя? — спросил его Синап.

— Мустан, — ответил парень.

— Мустан-знаменосец, Мустан-байрактар — славное будет имя! Иди со знаменем всегда впереди, чтобы все его видели. Байрак — наш проводник, без него мы как без рук!

К вечеру отряд добрался до вершины Соуджака, с которой открылся вид на всю румелийскую равнину. Синап разделил дружину на пять чет, по сто душ в каждой, и, указав на далекие поля Румелии, проговорил:

— Вон они, чифлики [13] Имения, поместья. , и султанские амбары. Султан занят развлечениями, оттого и люди его забыли свой долг, знай прохлаждаются, набивают себе брюхо и мошну. Что вам еще говорить? Зерно есть. Аллах послал немало! Столько его, что нагрузите всех коней и мулов, хватит на всю зиму. И знайте: кто вернется с порожними вьюками, того я повешу вниз головой!

Синап дал еще кой-какие напутствия, и люди начали спускаться с горы разными тропами, неслышные как тени. Четы [14] Отряды. взяли разные направления. Люди двигались в ночном мраке озабоченные, словно ехали на ярмарку или на дальние заработки. Синап вверил их своим надежным помощникам, а те знали, что нужно делать.

Они спустились с горы и, как весенние потоки, залили равнину. Никто не ждал такого натиска, о подобной дерзости не слыхивали в султанской земле. Как! Райя, чернь, взялась за оружие, разоряет села и чифлики, нападает, убивает, грабит? Это было страшно, неслыханно... Раз дошло до этого — значит, всему конец...

Синап вел чету через реки по скалам, потонувшим в ночном мраке, по полям, задернутым летнею мглою. В дорожной пыли меркли звезды, луна, как утопленница, то появлялась, то вновь исчезала в серой пучине ночного тумана. Полыхали пожары, горели чифлики... Крики и плач раздирали ночную тьму; вопли перепуганных людей смешались с воем собак. Где оказывали сопротивление, там раздавались выстрелы, разгорался бой, четники с ревом атаковали врага. Разбивали двери, срывали ставни; амбары широко разевали свою пасть, зерно лилось золотым потоком, его грузили на коней и мулов, чтобы спасти умирающих, насытить голодных.

Запылала румелийская равнина, небо зардело, как на заре.

Приходили гонцы от Топал Салиха, от Дертли Мехмеда известить атамана об удаче, о том, что все сделано по его приказу.

Замешкались только четы из Хаджиэлеса и Станимака. Синап поскакал туда через Куклен и Воден, в ночь, озаренную алой завесой пожаров и разбуженную воем собак и трескотней ружей.

Высоки башни бея — Синапу они были видны издалека. Он видел и своих бойцов, залегших на пашнях, близ реки и сада. Сам бей командовал стражей. А уж пора было возвращаться, чтоб до зари успеть скрыться на крутых тропах Машергидика.

Синап отправил часть своих бойцов за реку, чтобы они напали на чифлик с тыла, а сам ударил в лоб. Люди бросились, куда указал их предводитель, через мост неширокой реки и медленно, шаг за шагом, вступали во двор. В конюшне храпели кони, испуганные шумом и криками. Их отвязали, оседлали, затем подожгли постройку, чтобы видней было, куда итти и что делать.